— Вы почти также сильны в философии, как и ваш друг Боджентль, и это подтверждает все, что я слышал о вашей мудрости. Мы в Гранбретани гордимся своим умением в этой области, но мне кажется, нам многому можно было бы поучиться у вас.
— Я знаю лишь детали, а у вас есть предвидение целого.
Граф попытался по лицу барона определить, к чему тот клонит, но выражение лица барона оставалось бесстрастным.
— Но нам нужны именно детали, — продолжал барон Мелиадус, — чтобы наши самые великие чаяния осуществились как можно скорее в ближайшем будущем.
Теперь граф Брасс понял, зачем барон приехал сюда, но он ничем не показал этого, наоборот, на лице графа появилось несколько удивленное выражение и он вежливо подлил гостю вина.
— Наша судьба в том, чтобы править всей Европой, — сообщил барон.
— Кажется, это действительно ваша судьба, — согласился граф Брасс. — И в принципе я такое стремление поддерживаю.
— Я рад, граф Брасс. Нас часто неправильно понимают. У нас множество врагов, распространяющих о нас клевету по всему миру.
— Меня не интересуют правдивость или ложность подобных слухов, — ответил граф Брасс. — Лично я верю в вашу цель.
— Значит, противодействовать расширению Империи вы не будете? — Барон Мелиадус испытующе посмотрел на него.
Граф Брасс улыбнулся:
— Исключая лишь один случай. Я говорю сейчас о земле, защитником которой являюсь, Камарге.
— Значит, вы не откажетесь ради безопасности заключить между нами мирный договор?
— Не вижу в нем необходимости. Нашу безопасность обеспечивают мои башни.
— Гммм… — Барон Мелиадус посмотрел на пол.
— Скажите, милорд, ивы приехали сюда лишь из-за этого? Предложить мне мирный договор? Может быть, даже союз?
— Определенного рода, — кивнул барок. — Союз определенного рода.
— Я не буду воевать против вас, но не окажу и своей поддержки, — сказал граф. — Я буду противодействовать вам лишь в том случае, если вы нападете на мои земли. Я поддержу вас только мысленно, поскольку считаю, что Европа должна быть объединена.
Прежде чем заговорить, барон Мелиадус раздумывал какое-то время.
— А если такому объединению будут угрожать настолько, что оно не сможет произойти? — в конце концов спросил он.
— Я не верю в то, что такое возможно, — засмеялся граф. — Сейчас в мире не осталось сил, способных противостоять могуществу Империи Гранбретань.
— В этом вы, безусловно, правы, — поджал губы барон. — Наши бесконечные победы стали нам приедаться. Но чем больше земель мы завоевываем, тем больше распыляем свои силы. Если бы мы знали королевские дворы Европы так же хорошо, как, скажем, знаете их вы, мы бы лучше понимали, кому можно доверять, а кому — нет. Следовательно, больше своих усилий смогли бы сконцентрировать на собственных слабостях. Вот, к примеру, Великий Герцог Зимион — наш губернатор в Нормандии. — Барон Мелиадус осторожно взглянул на графа Брасса. — Как вы считаете, мудро мы поступили, выбрав именно его? Он боролся за трон Нормандии еще тогда, когда его занимал его двоюродный брат Джуэляр. Останется ли он честным и не изменит ли нам, приняв наши условия и получив трон?
— Зимион, вот как? — Граф Брасс улыбнулся. — Я помог разбить его войска под Роуэном.
— Знаю. Но какого вы о нем мнения?
Улыбка графа Брасса становится все шире по мере того, как выражение лица барона становилось все напряженнее. Теперь граф совершенно точно знал, что от него хочет Гранбретань.
— Он великолепный наездник и имеет слабость к женскому полу, — сказал граф.
— Это не подскажет нам, до какой степени мы можем ему доверять. — Едва сдерживая нетерпение, барон поставил свой кубок с вином на стол.
— Верно, — не стал спорить граф.
Он взглянул на большие настенные часы, висевшие над камином. Их золотые стрелки показывали одиннадцать часов вечера. Огромный маятник качался влево-вправо, отбрасывая на стену мелькающую тень. Часы начали бить.
— Мы рано ложимся спать в Замке Брасс, — почти небрежно заметил граф. — Боюсь, мы все здесь живем простой крестьянской жизнью. — Он поднялся со своего кресла. — Я прикажу слуге проводить вас в вашу комнату. Ваших людей можно будет разместить в соседних помещениях.
Легкое облачко набежало на чело барона Мелиадуса.
— Граф Брасс, мы прекрасно осведомлены о вашем искусстве в политических вопросах, о вашей мудрости, о вашем полном всеведении слабых и сильных сторон королевских дворов Европы. Мы хотим использовать ваши знания. Взамен мы предлагаем вам богатство, власть, безопасность…
— Мне вполне достаточно того, что я имею из первых двух предложений, а третье мне обеспечено, — как можно мягче проговорил граф Брасс, дергая за шнурок колокольчика. — Простите меня, но сегодня я очень устал и хочу отдохнуть. У меня был весьма тяжелый день.
— Выслушайте мое разумное предложение, милорд, умоляю вас. — Барон Мелиадус с трудом сдерживался, стараясь казаться в хорошем настроении.
— Надеюсь, вы пробудете с нами некоторое время, барон, и сможете рассказать нам все новости. — В зал вошел слуга. — Проводите, пожалуйста, нашего гостя в отведенные для него покои, — приказал граф Брасс.
Он поклонился барону.
— Спокойной ночи, барок Мелиадус. Надеюсь увидеть вас за завтраком в восемь часов утра.
Когда барон вышел из зала вслед за слугой, на лице графа Брасса появилось слегка удивленное выражение. Ему приятно было узнать, что Гранбретань ищет его помощи, ко оказывать ее вовсе не входило в его намерения.
Он надеялся, что ему удастся достаточно вежливо уклониться от тех вопросов, которые стал бы задавать ему барон, поскольку у него не было ни малейшего желания портить отношения с Темной Империей. Кроме того, ему просто понравился барон Мелиадус. Казалось, у них много общего.
Барон Мелиадус оставался в Замке Брасс неделю. После первой ночи он снова обрел свое достоинство и ни разу не выказывал признаков нетерпения, когда граф Брасс отказывался выслушивать его излияния о чаяниях и желаниях Гранбретани.
Возможно, не одно лишь порученное ему дело удерживало барона в Замке Брасс, так как было очевидно, что он весьма много внимания уделяет Ийссельде. Когда он был рядом с ней, то выглядел особенно покладистым и вежливым, причем до такой степени, что было ясно, что Ийссельда, неискушенная в придворных интригах, очень ему нравилась.
Казалось, граф Брасс ничего не замечал. Однажды утром, когда они прогуливались по верхним террасам замка, Боджентль сказал своему другу:
