Ознакомительная версия.
Мы пошли через сквер. Мне стало еще страшнее. Это был какой‑то дикий, непонятный и не поддающийся описанию страх. Никогда не забуду яркое сине — фиолетовое небо и черные ветки на его фоне.
Мы вышли из сквера, и я пошла домой. Я оглянулась. Навстречу женщине шел мужчина в таком же плаще — балахоне. Я поспешила уйти.
Утром в сквере нашли мертвого маньяка, сильно избитого. Мне почему‑то показалось, что, когда мы проходили через сквер — он был уже мертв. Странно, что я его не видела. До сих пор по возможности стараюсь не ходить через этот сквер.
И до сих пор не понимаю, чего я тогда так испугалась.
— Да, ладно, не переживай ты так. Наверное, это были какие‑нибудь сектанты в балахонах. А ты просто была очень маленькая, вот и испугалась. Не бери в голову.
— Постараюсь.
— Да, ну их всех! Давай лучше с двух последних уроков свалим
— Давай.
Водитель высадил их на окраине города.
"Пойдем, здесь недалеко", — сказала Лика.
Она просто светилась от счастья. Закатное солнце золотило серый асфальт и убогие двухэтажные дома. Антон с любопытством оглядывался вокруг. Лика улыбалась ему, а потом, раскинув руки и подняв лицо к небу, закружилась: "Я дома! Дома! Дома!"
Ветер нес по улицам пыль. Снег уже растаял, а листьев еще не было. Да, и деревьев было мало. Закат, конечно, несколько сглаживал убогость, если это можно так назвать, — архитектуры; но Антон почувствовал себя неуютно. "Наверное, здесь живут агрессивные люди, — подумал он. — В такой обстановке быстро станешь агрессивным".
"Нам сюда", — сказала Лика.
Они свернули во двор, вошли в одни из темных, одинаковых подъездов и поднялись на второй этаж. Лика пошвырялась в большой щели в стене прутиком, поднятым еще на улице, и вытащила оттуда ключ. Потом открыла дверь, бросила ключ обратно в щель и захлопнула дверь, когда они вошли в квартиру.
Первым впечатлением Антона от нового места стал запах.
— Ни, хрена себе! Лика, что это за запах?
— Запах? Какой запах? А, этот. У меня шесть кошек.
— И они ждали тебя здесь все это время? Без еды, я так понимаю.
— Ну, что ты говоришь. Мама уже больше года как уехала в деревню и увезла их всех с собой.
— Жаль, запах нельзя увести.
— Ну, что ты придираешься.
— И, действительно, что это я?
Лика была такт счастлива, что Антону стало стыдно за свои комментарии. Мало ли, кто как привык. Широко открытые глаза Лики светились радостью.
Квартира была трехкомнатная. Прямо напротив входной двери находилась небольшая кухня, по дороге в кухню — ванная. В коридоре было темно — двери в комнаты были закрыты. Направо по коридору находилась небольшая комната с кроватью и письменным столом. От пола до полтолка весели кривые полки с книгами и разным хламом между ними, на полу были кипы старых газет и тоже хлам. Постель была незаправленна и смята, словно хозяйка только что встала, но покрыта толстым слоем пыли.
Во второй — большой — комнате (прямо по коридору, который тоже был сильно захламлен); были два старых шкафа (вся мебель в квартире была старой), стол и диван. Под столом была подстилка из одеяла, вонючая, видимо — для кошек, и две грязных, заплесневелых миски. А на полу все такой же хлам. Третья, маленькая, комната, смежная со второй была так заставлена, что зайти туда было не возможно.
Антон вздохнул и пошел на кухню. На столе стояла заплесневелая тарелка с чем‑то недоеденным, кружка с чайным осадком на стенках, в раковине гора заплесневелой посуды.
В кухню вошла Лика.
— Лик, ты, наверное, очень торопилась, когда уезжала?
— Ну… да. А как ты узнал?
— Да, постель не заправлена, посуда не убрана.
— Антон, ты только пришел, а уже все критикуешь!
— Я не критикую. Я вижу — ты всегда такая стремительная.
— В смысле?
— В смысле — все стремительно решаешь и делаешь. Как сегодня утром.
— Ну, да.
Общими усилиями они вымыли посуду и немного прибрались на кухне. Потом Лика поставила чайник и долго объясняла Антону, где находится магазин, и Антон туда быстро сбегал.
На обратной дороге он встретил маленького, сухонького старика с выцветшими синими глазами и головой, неровно поросшей бородой и волосами.
— Эй, парень, у тебя сигаретки не будет?
— Нет, я не курю. Уже давно.
— А спичек?
— Спички есть — возьмите.
— А хлебушек есть?
— Есть, — Антон отломил старику хлеба.
— Вотспасибочки, парень.
Лика открыла Антону дверь и взяла у него покупки: хлеб, сахар, чай в пакетиках, бублики и спички.
— Я смотрю, ты проголодался — полбуханки отъел.
— Это не я. Старика встретил, он попросил.
— Старика?! Так он еще жив! Это дядя Витя — он всегда чего‑нибудь просит.
Они открыли окно, сняв с подоконника горшки с засохшими цветами, заварили чай и уселись пить его на подоконник. На небе зажигались звезды, силуэты домов чернели в голубом сумеречном воздухе, из двора неслись пьяные песни и крики.
— Лик, а почему ты уехала отсюда?
— Антон, тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов? Все спрашиваешь, спрашиваешь…
— Нет, не кажется. Мы же так мало знакомы. Я хочу узнать о тебе больше.
— А, мне кажется, что мы знакомы целую вечность.
— Да, пожалуй. Ну, так все‑таки — почему?
— Я не люблю об этом говорить. Несчастная любовь. Предательство друзей. А виновата во всем одна моя, так называемая, подруга, которой я верила как себе.
— Ладно, закроем тему. Извини, я тебя расстроил. Ну, не переживай ты так — почти у каждого была несчастная любовь. И у меня была девушка. Я ее так любил, а она. Вспоминать не хочется.
— Да, ладно тебе. Не так уж все плохо.
— Если мы встретились, то наверное — да.
Они разговаривали до полуночи, а потом уснули в обнимку на разобранной пыльной кровати.
На следующее утро Лика слышала сквозь сон шум шагов на кухне, в коридоре, на лестнице, но долго не хотела просыпаться.
Когда она, наконец, встала, то увидела, что Антон хозяйничает на кухне. Он выдернул засохшие цветы из горшков и взрыхлил в них землю. В один из горшков он посадил одуванчик, выкопанный на улице. Он вымыл окно, стены и мебель на кухне, снял грязную занавеску, вытряхнул из холодильника, провалявшиеся там с отъезда Лики, испорченные продукты и выкинул их, а по всему холодильнику (тоже тщательно вымытому изнутри и снаружи) разложил кусочки черного хлеба, чтобы убрать неприятный запах. Сейчас Антон развел стиральный порошок в ведре и собирался мыть пол в остатках облупившейся коричневой краски. Увидев Лику, он улыбнулся ей.
Ознакомительная версия.
