Высотой в три этажа, «Олень и Выдра» был отстроен из камня и дерева, имел крышу с крутыми скатами и несколькими кирпичными дымоходами, а также двор, окружённый добротной каменной стеной. В таверне, расположенной с фасада, горели светильники и до Алека с Серегилом донеслись смех и песни её вечерних посетителей.
- Похоже, вечерок у Эмы задался, — заметил Серегил, когда они свернули в узкий проулок позади гостиницы. Удостоверившись, что там пусто, они завели лошадей во двор. Серегил достал большой железный ключ и отпер заднюю калитку.
Стойла в конюшне также были пусты, если не считать одной единственной лошадки, потягивавшей воду из длинной каменной поилки. Мальчик-конюший, услыхав их, поспешил к ним из своей комнатушки, чтобы принять лошадей.
Серегил скинул шляпу и, тряхнув копной своих длинных волос, запустил в них пальцы, прочесав ото лба к затылку.
- Фух, наконец-то можно сделать это!
Покинув конюшню, они вновь обогнули угол дома и, пройдя меж высокой поленницей посреди двора и каменным колодцем, миновали палисадник Эмы. Когда они оказались возле кухонной двери, им наперерез кинулась Руета, кошка Серегила, таща в зубах здоровенную крысу, хвост и морда её добычи волочились по земле. Она кинула крысу им под ноги и принялась тереться об их сапоги, громко мурлыча и добившись, что оба почесали её меж украшенных кисточками ушей, пощекотали нарядную белую грудку, погладили по барашковой полосатой шкурке.
- Ах, какая хорошая девочка! — Серегил пнул крысу подальше от себя, поддев её носком сапога. — Идём, киса!
Однако Руета, похоже, ещё не покончила со своей крысой, а потому быстренько исчезла в зарослях в дальнем конце двора, только и видели, как полосатый хвост взметнулся кольцом за её спиной.
В кухне горели огни. Остатки дневных яств — тушёное мясо, пироги, хлеб были убраны на длинные столы и какая-то молодуха-кухарка, размахивая руками, отгоняла от них мух. Остальные сновали туда-сюда с подносами и кружками для посетителей таверны. В дальнем конце стола сидела госпожа Эма, укачивая свою малышку. Малютке Тамии было теперь около года.
Едва появились Алек и Серегил, Эма подняла на них взгляд. Вместе со своим мужем Томином она управляла их гостиницей. Томин же был дальним родственником их приятельницы Магианы, так что парочка была вполне благонадёжна. Эма занималась кухней и ведала домашним хозяйством.
Ничуть не беспокоясь о том, что потревожит девчурку, она с улыбкой поприветствовала их:
- Добро пожаловать домой!
С момента их отъезда прошло всего несколько недель — а иногда это бывали и месяцы — но она настолько привыкла к их неожиданным отлучкам и возвращениям, что у неё не возникло вопросов, кроме обычного:
- Голодные? У меня только чечевичная похлёбка, но зато к ней варёный порей прямо с грядки.
- Не утруждай себя. Мы скоро опять уходим, — ответил Алек.
Они рассчитывали, что Теро предложит им перекусить. Эма была, конечно, добрая душа, но всё же они ценили её больше за благоразумие, нежели за стряпню, которая с нынешним дефицитом вряд ли стала лучше. Ну, на сей раз она хотя бы не наварила своей трески с луком, да не намариновала свеклы, вонь от которых вызывала у Серегила неизменную тошноту.
Алек прихватил из кадки ведро воды, а Серегил тем временем зажёг свечку, чтобы посветить на лестнице, идущей наверх к кладовке, за которой скрывались апартаменты на втором этаже. Потайная панель на задней стене прятала узкую лесенку, ведущую в их покои. Теро часто менял пароли секретных символов, охранявших туда доступ.
- Сцера, — произнёс Серегил первый, что по-ауренфейски значило «холод».
Они частенько использовали фейские словечки, справедливо полагая, что вряд ли случайно забредший сюда скаланец сумеет додуматься до слова на чужом языке. И только однажды, когда на этом месте стоял ещё «Петушок», сюда удалось проникнуть чужаку, и последствия этого оказались трагичны. Нынешние пароли должны были ассоциироваться с тем, о чём мечталось в такую жару.
- Пор (Снег). Така (Ледяная вода). Ура-тесхил (Чёртов ублюдок).
И, наконец, добравшись до места, он произнёс последнее:
- Теми(лёд).
В огромной гостиной было жарко и совершенно нечем дышать. Окна, которые на самом деле там были, просто скрытые от посторонних глаз магией Теро, позволяли оставаться внутри невидимками даже когда Алек открыл ставни, чтобы по возможности побыстрее всё проветрить. Серегил зажёг от свечи несколько светильников и оттащил ведро в спальню.
С самой весны они тут бывали набегами. Верстак под западным окном, старые простыни, накинутые на диван и обеденный стол, стопка писем, замки, шкатулки для драгоценностей — всё успело покрыться слоем пыли. В том числе и безделушки, лежавшие на мраморной каминной полке, среди которых были и оставленные там рабские ошейники из Пленимара, один— детского размера.
И снова сердце Алека сжалось от невыносимой боли. Два напоминания за один день, причём одно — устроенное им самим же!
Конечно, он ничуть не сомневался что малышу рекаро гораздо лучше там, где он был теперь, у Хазадриельфейе, — вдали от опасностей и от тех, для кого он сам мог представлять угрозу, и всё же… Всё же утрата была слишком ещё свежа, незаживающая рана на сердце Алека. И вид этого ошейника и маленькой серебристой прядки с ним рядом постоянно бередил эту рану. Но всё равно он не мог заставить себя расстаться с ними!
- Алек? — Серегил, уже по пояс голый, в обрамлении золотистого света, выглянул из дверей спальни. Должно быть, выражение на лице Алека выдало его чувства.
- Тали, быть может, всё-таки лучше прибрать их куда-нибудь?
- Нет, — выдавив из себя улыбку, Алек отправился в спальню, стягивая через голову промокшую от пота рубаху, а затем усевшись на широкую, покрытую бархатным покрывалом постель, снял сапоги и провонявшие носки.
Серегил вылил ведро в умывальник и принялся наскоро мыться, соскабливая с себя грязь.
Пока он его дожидался, Алек рассеянно перебрал все его шрамы: каждый из них был так до боли знаком!
Вот, прямо на груди отметина от проклятого диска — та штуковина чуть было не стоила им обоим жизней! — она теперь была скрыта магическими чарами. У Алека самого была точно такая же, припечатанная к ладони его левой руки. От ран, которые убили его самого и едва не погубили Серегила, следов не осталось… всё благодаря Себранну.
Серегил, оглянувшись, уловил его взгляд.
- Что такое, тали?
Алек лишь покачал в ответ головой.
Серегил намочил мягкую ткань и отжал её, потом аккуратно отёр дневную пыль с алекова лица и шеи.
- Ну, давай дальше сам, — он чмокнул Алека в макушку и накинул мокрую ветошку ему на плечо.
