Передернув плечами, Роггер выругался:
— Пожри меня тьма! Ну и стужа, аж задница смерзлась!
Тилар помахал ему рукой.
Но Роггер, не ответив на приветствие, нагнулся над люком и крикнул:
— Эй, акула-перекормыш, поосторожней с этим!
Из люка высунулся по пояс другой человек и с недовольным видом передал ему суму из грубого холста. Роггер повесил ее на плечо.
— Премного благодарен, Крил, — сказал он.
Тут Тилар узнал этого человека. Глава охотников Файлы. Бледный, как рыбье брюхо, на горле жабры — не ошибешься. Крил, как и все прочие обитатели Силкового рифа, подвергся еще в материнской утробе воздействию алхимической Милости. И, узнав его, Тилар встревожился. Дело настолько важное, что богиня Файла даже приставила к Роггеру своего личного телохранителя?
Взгляд Крила остановился на Тиларе. В глазах, обычно жестких и холодных, мелькнули тревога и облегчение, как будто он рад был избавиться наконец от Роггера… и всего того, что влекло за собой его соседство.
Даже не кивнув, Крил нырнул в люк и захлопнул за собой крышку. Роггер едва успел соскочить на пристань, как судно погрузилось. Высокий плавник вновь скрылся под темной водой.
Первым делом Роггер поздоровался с Делией. Низко поклонился, затем расцеловал ей руки, приговаривая:
— Позвольте моему ничтожеству прикоснуться губами к пальчикам Длани крови самого регента!
Делия покачала головой, но крепко обняла его, когда он выпрямился.
— Я по тебе скучала, — шепнула она ему на ухо.
Бывший вор притворился потрясенным.
— Правда? А я-то думал, все чудеса со мной уже случились, пока я странствовал. Но нет, главное чудо поджидало дома…
Затем они с Тиларом пожали друг другу руки и обнялись. И Тилар понял вдруг, как безмерно рад тому, что этот человек снова рядом. Словно отросла конечность, которой недоставало. Правда, обнял он настоящий скелет — так исхудал его друг. И, встревожившись, разомкнул объятия.
Роггер, предупреждая расспросы, молча покачал головой.
В его зеленых глазах Тилар увидел затаенный страх.
— Нам надо поговорить наедине, — сказал Роггер без тени шутливости в голосе и настороженно огляделся.
— До кастильона далековато, — ответил Тилар. — Добираться почти целый колокол.
— Охота разделаться с этим побыстрее. — Роггер кивнул в сторону бывшей плотницкой мастерской, ныне вороньей обители.
Окна были выбиты, под дверью громоздился нанесенный ветром мусор. Вор решительно двинулся с пристани туда, увлекая за собой Тилара. Вошел, распинал попавшихся под ноги крыс. Тилар, забрав факел у одного из копейщиков, велел Киллану и Эйлан встать на страже.
Делия собралась было войти тоже, но Роггер ее остановил.
— Пока мне нужен только Тилар, — сказал он извиняющимся тоном.
Тот, хмурясь, зашел вслед за вором в заброшенный дом. Роггер из передней пробрался по узкому коридору в мастерскую. Там было пусто, если не считать кучи мусора и сломанного каркаса незаконченного суденышка. В стропилах над головой захлопали крылья. Соломенная крыша давно сгнила, в прорехах виднелись звезды.
Тилар воткнул факел меж двух досок.
— В чем дело, Роггер? Что за таинственность?
Тот снял с плеча суму. Внутри, судя по тому, как провисал холст, находился всего один предмет. Роггер подхватил его снизу, проворно пробежался пальцами по узлу. Развязал его и встряхнул котомку так, что мешковина опала по сторонам, открыв содержимое.
До Тилара донесся запах черной желчи.
Он поморщился, и Роггер это увидел.
— Пришлось обмазать дерьмецом, — подтвердил он подозрения друга.
В отличие от прочих божьих гуморов, которые несли в себе каждый свою Милость, черная желчь, экскрементный гумор, обладала способностью любое благословение отнимать.
«Роггеру понадобилась защита?» — подумал Тилар. Он заметил еще, что тот старался не прикасаться к своей ноше голыми руками.
— Что это? — спросил он, сдвинув брови и глядя на загадочный талисман, желтый череп какого-то существа.
На него смотрели пустые глазницы.
Нижней челюсти и большинства зубов на верхней недоставало. Сохранилось всего два, отблескивавших серебром. Лоб для животного, пожалуй, слишком высок…
Тилара передернуло.
Это был не звериный череп.
Тилар перевел взгляд на Роггера.
— Звероподобный?
После битвы при Мирровой чаще прошел год, но городские патрули до сих пор еще отлавливали этих несчастных. Когдато те были людьми, но демоническая черная Милость уподобила их зверям.
— Да, — уклончиво сказал Роггер, — насчет порчи ты угадал верно. Без нее не обошлось.
— Что-то еще? — понял Тилар.
Роггер наклонился, ухватил с пола горстку нанесенной ветром пыли. Со стоном выпрямился и высыпал ее на маковку черепа. Кость, там где ее коснулась пыль, занялась крохотными язычками пламени. Роггер приподнял череп и сдул с него крупинки. Огоньки угасли.
Тилар широко открыл глаза. Прикосновение земли поджигало кость. Сообразив, что это значит, он похолодел. Чризмферри — царство, основанное на крови Чризма. Земля здесь, как и в других царствах Мириллии, сама себя защищала от вторжения иных богов.
— Так это был не человек, — пробормотал он.
Роггер кивнул.
— Бог.
Тилар подбросил отломанную ножку стула в костер, который они развели посреди плотницкой мастерской. Череп Роггер увязал обратно в суму и повесил ее на плечо, оберегая от соприкосновения с землей. Хоть тот и был обмазан черной желчью, разумнее было не рисковать.
Делия протянула руки к огню. Тилар позвал ее в дом, и теперь у костра они стояли втроем. Остальные караулили снаружи.
— Я думаю, — сказалаДелия, поглядев на суму, — что это череп бродячего бога из окраинных земель.
Роггер кивнул.
— Мне тоже так кажется. Пропади кто из оседлых, известных богов, Мириллия уже тряслась бы, как невеста перед первой брачной ночью. Но все вроде бы сидят в своих кастильонах в целости и сохранности.
— И сколько они еще так просидят? — спросил Тилар.
Он лучше всякого другого знал, что Мириллия больше ни для кого не была безопасным местом — ни для людей, ни для богов. И невольно потянулся к груди. Там, под плащом и рубахой, таился черный отпечаток руки — отметина, оставленная перед смертью Мирин, богиней Летних островов. Он оказался рядом, когда она умирала — первая жертва новой войны богов. И с последним вздохом Мирин передала Тилару свою Милость, исцелила его искалеченное тело, одарила частичкой себя — темным божеством, которое после разделения обитало в глубинах наэфира.
