— Так Серегил рассказал Вам?
— О том, как Илар обманул тебя, назвавшись чужим именем, и как он обращался с самим Серегилом? Да.
Вдруг почувствовав себя очень неуютно, Алек принялся теребить в пальцах краешек одеяла.
— Это… это было чудно.
— Больно, не сомневаюсь. И это предательство, и то, что Серегил всё же взял его с собой.
— Да. До сих пор не понимаю, почему он сделал это. Илар обходился с ним, как с грязью под ногами, пока Серегил был в его власти, и когда мы бежали, доставлял одни неудобства.
— И всё же, если верить тому, что сказал мне Серегил, он как-то помог вам. Что-то там с тайным ходом?
— Да, конечно, — согласился Алек. — Но в конце-концов он так и сбежал. Наверное, нам следовало его убить.
— И ты мог бы сделать это, Алек-и-Амаса?
Он немного подумал, потом покачал головой.
— Нет. Он был слишком жалок и… а, ладно…
— Позволь мне сказать тебе кое-что ещё, о чём ты, вероятно пока не знаешь, в силу своей юности. От любви до ненависти всего один шаг.
Алек покачал головой, припоминая.
— Серегил говорил мне, что когда-то любил Илара, но теперь он любит меня, а в промежутке у него не было никого, из всех тех, с кем он делил постель. И, могу заметить, Илар был не против начать всё сначала.
— А Серегил? Он ему позволил?
— Нет.
Алек и думать не хотел о своей ревности и сомнениях. Он не хотел вспоминать то, что увидел тогда, возле ручья: как голый Илар пытался поцеловать Серегила, а тот не смог или не захотел остановить его.
Мидри улыбнулась и похлопала его по руке.
— Ты не можешь изменить его прошлое, Алек. И он тоже не может. Забудь об этом и обрати-ка свои мысли к путешествию домой. А теперь прошу, послушайся совета своего врача и постарайся пока поменьше нагружать себя хождениями.
Едва она вышла, он тут же забыл про её совет и, вернувшись к окну, уселся там, предаваясь скуке и гадая, куда это все подевались. Себранн вскарабкался к нему на колени. Рекаро всё ещё не расстался с куклой и не сводил с неё глаз, укладываясь головой на грудь Алека. Алек потёрся щекой о его прохладные, шелковистые волосы и стал смотреть в окно. Дождь наконец-то прекратился, однако небо, покрытое низкими тёмными тучами, оставалось печальным. Далекая гавань почти опустела: рыбаки воспользовались ненастьем для того, чтобы устроить себе передышку. Корабль Адзриэль, гладкобокая каравелла, похожая на чёрного лебедя, была поставлена на якорь.
— Боктерса! — пробормотал он, ощутив внезапное волнение, заставившее отбросить прочь все остальные мысли. Он совсем забыл спросить, будет ли Адзриель и там держать их взаперти.
В полдень Серегил, его сестры и Микам поднялись в комнату Алека.
Микам показал ему взглядом, чтобы Алек был осторожен. Похоже, Серегил и женщины о чём-то повздорили. Рот Серегила был упрямо сжат, а Мидри выглядела вконец рассерженной.
Аддзриель прикрыла за собой дверь и заперла на защелку.
Мидри буквально впилась взглядом в Себранна, складывалось впечатление, что никакой нежной бесды до этого между ними и не было.
— Серегил, Адзриель рассказала мне о том, какой действительной мощью обладает рекаро.
Она повернулась к Алеку:
— И ты тоже промолчал!
— Они собирались тебе рассказать, но так получилось, что я их опередила, — заступилась за них Адзриель. Однако её объяснение ничуть не успокоило Мидри.
— Адзриель, как ты могла согласиться на то, чтобы допустить такую опасность в наш фейтаст?
— Серегил наш брат по крови, не только по имени. Так как Алека связывают с ним узы талимениос, мы в ответе и за него, а, соответсвенно — за Себранна. — Она бросила на сестру укоризненный взгляд. — Неважно, кто такой Себранн, он — с ними, а, следовательно, он тоже наш. Разве не так?
— Ну да, конечно, однако…
— Значит, решено. Там они будут в безопасности и смогут провести столько времени, сколько потребуется на то, чтобы получше изучить его.
Мидри выпрямилась, теперь совершенно рассерженная.
— Адзриель, как твоя сестра и как старейшина клана, я протестую! Я люблю этих двоих ничуть не меньше, чем ты, но…
Адзриель бросила на неё взгляд, заставивший умолкнуть на середине фразы.
— Сейчас я говорю не как ваша сестра, но как кирнари клана. И моё слово таково: гораздо безопаснее, если рекаро будет находиться под нашей опекой, нежели оставлять его там, где им могут воспользоваться во вред всему миру. На этом закончим!
Видеть Мидри в замешательстве (испуганной) было странно. Алек был слегка шокирован, так же как и Микам. Становилось ясно, почему Адзриель была избрана кланом, несмотря на её относительно юный возраст.
— Что ж, как хотите, кирнари, — сказала Мидри, поднимая руки. — Очень надеюсь, что вам не придётся пожалеть о таком решении.
Я тоже очень надеюсь на это, — подумал Алек, вознося про себя молитву Иллиору.
— Так каким путём вы предполагаете ехать? — спросил Микам, ловко меняя тему.
— Бросим якорь в Чиллиане, а оттуда — верхом, — ответила Адзриель.
— Мы можем сократить путь вдвое, если отправимся на север к Бухте Полумесяца и воспользуемся Перевалом Контрабандиста, — сказал Серегил. — Оттуда я проведу вас домой с закрытыми глазами.
Домой, — подумал Алек, уловив подозрительно яркий блеск в глазах Серегила и почувствовал, как вдруг сжалось его собственное горло. Если Адзриель действительно думает так, как она говорит, то там ведь и его дом тоже.
В ТУ НОЧЬ АЛЕК заснул с гораздо меньшим ощущением собственной обездоленности. Для боктерсийцев он был членом семьи, а не незваным гостем. Рядышком с Серегилом и с Себранном, свернувшимся калачиком у них в ногах, он впервые спал по-настоящиму крепко.
А потому, оказалось хорошей встряской, когда кто-то грубо сдёрнул его с кровати на холодный пол и зажал рот. Ставни были открыты, и при слабом свете луны он успел разглядеть несколько мрачно одетых мужчин, один из которых пытался удержать брыкающегося Себранна. Рот Себранна был заткнут кляпом — вот почему тот не пел своей смертоносной песни. Как бы ни было, Алек испытал некоторое облегчение, ведь оставалось неясным, убивает ли он ею только врагов или же всех, кто её слышит тоже.
Серегил, не успевший одеться и вооруженный одним из мечей, привезённых из Пленимара, сражался за дверью с двумя противниками.
Но как, во имя Билайри, они смогли войти сюда, и ведь никто ничего не услышал?
Едва Алек успел осознать всё это, как те двое, что держали его, подтащили его к открытому окну и вытолкали ногами вперёд, удерживая за руки так, что он оказался подвешенным над мостовой внутреннего дворика. Он даже и не пытался освободиться, и… яйца Билайри, как же он ненавидел высоту! А падение с неё — ещё больше, и всё шло к тому. Однако он не успел как следует испугаться, когда снизу его подхватили двое других и тут же связали ему руки. На обих были глубокие капюшоны, а нижнюю половину лица скрывали тёмные матерчатые повязки. Вот теперь он боролся всерьёз, хотя и напрасно, ибо его поволокли к воротам, где ждали ещё несколько тёмных фигур. Где же стража?
