– Я? – Гилан смущенно опустил глаза. – Я всего лишь скромный слуга моего господина.
– Хочу открыть тебе одну тайну, Гилан. Знаешь ли ты, кто твои родители?
– Нет, господин. Вся моя жизнь прошла здесь, перед твоими глазами. Прости меня за дерзость, но я считаю тебя своим отцом.
– Самое удивительное, что я и есть твой отец, Гилан.
– Отец? – Воин невольно сделал шаг назад. – Настоящий отец?
– Отец. Твоя мать была из народа санджи. Она была обычной потаскухой, которую я встретил в Карании на рынке. Я тогда скрывался от боевых магов дома Эдхо – они что-то заподозрили и шли по моему следу, как хорошие ищейки. Твоя мать спрятала меня у себя в доме и разделила со мной ложе. И даже захотела родить от меня ребенка.
– Я… твой сын?
– Ты должен понять меня, Гилан, – Малхаи похлопал воина по плечу. – Твоя мать испугалась, когда увидела тебя. Ты был… не такой, как человеческие младенцы. Ты был сыном фамара. Мне пришлось убить твою мать и самому заняться твоим воспитанием. Ты осуждаешь меня? Ничего не говори, лучше помолчи, – добавил маг, видя потрясение Гилана. – Пусть улягутся первые чувства, и я не услышу того, что может разделить нас.
– Я не смею осуждать тебя, господин. Я твой раб.
– Ты мой сын. Я рад, что наконец-то могу тебе об этом сказать.
– А другие Всадники?
– Они твои братья. В них тоже течет кровь фамаров. Их матери были моими наложницами. Но ты мой первенец. Старший по праву рождения.
– Я даже предполагать не мог, что мы…
– Ты забавный малый, Гилан. Ты ведь считал, что твои удивительные способности – это мой дар. Моя магия. Кое в чем ты был прав. Это магия моей крови. Крови народа, который некогда владел этой землей и был истреблен. Я последний чистокровный фамар. Ты и твои братья-Всадники всего лишь полукровки. Я избавлю вас от примеси человеческой крови, когда придет Исконный.
– Я…я не знаю что сказать.
– Просто назови меня отцом.
– Смею ли я?
– Назови меня отцом.
– Твоя воля… отец.
– Хорошо, – Малхаи улыбнулся. – Ступай, Гилан. Отдохни. Ты очень скоро мне понадобишься, мой сын. Мой наследник. Будущий король Хеалада.
– Я должен буду совершить седьмое жертвоприношение?
– В свое время, сын. Буря Четырех Стихий еще не пронеслась над Хеаладом. Но она случится. И очень скоро.
***
– Стойте!
Голос был женский, и Рике понял – стража в воротах дворца состоит из женщин-айджи. Он откинулся назад, в глубь носилок и закрыл глаза. Ему совершенно не хотелось общаться с варварами, но деваться некуда. Все, что остается ему, посланнику Совета князей – выразить свое презрение подобающим ему, лучшему магу и дипломату Хеалада, образом.
– Господин, – молодая женщина в доспехах и с двумя мечами за поясом подошла к дверце носилок. – С прибытием во дворец Горного Дракона!
– Благодарю, – сказал Рике, не открывая глаз. – Надеюсь, его высочество предупредили о моем визите?
– Мой принц ждет вас, господин, – женщина поклонилась и отошла от носилок.
Король Утаро был великим правителем, подумал Рике, обмахиваясь веером, но одну большую ошибку он совершил. Открыл страну Дракона для этих варваров-айджи. Мало того, создал из женщин-айджи элитную гвардию. Трудно понять, что хорошего он в них нашел. Конечно, бойцы они неплохие, но разве воины его народа хуже владеют мечом или луком? Возможно, Утаро был неравнодушен к айджийкам. Такая страсть тоже казалась магу непонятной. У Рике женщины-айджи никогда не вызывали желания – даже в молодости. Магу казалось, что и в самых привлекательных из них нет и тени грации, присущей женщинам его народа. И волосы на руках и ногах – это омерзительно. Рике с детства терпеть не мог северных варваров. Айджи только с большой натяжкой можно было называть людьми. Их удел – возделывать землю, копать каналы и ловить рыбу. Их нравы грубы, их язык лишен мелодичности, скуден и примитивен, их кухня отвратительна. Разве можно называть людьми тех, кто подобно хищным животным, ест мясо свиней и коров? Да, после Великого голода эпохи Хэнну и розового мора страна обезлюдела, и династии были нужны работники и землепашцы. Но зачем нужно было давать айджи равные права с людьми племени Дракона?
Глупость, недостойная великого монарха. Теперь последствия этой глупости вынуждены расхлебывать все.
Носилки качались в такт движения несущих их слуг. Дорога от ворот пошла в гору, и Рике мог в окно носилок видеть великолепный парк, окружающий резиденцию наследного принца. Рике ни в чем не мог упрекнуть садовников дворца. Такой ухоженный парк можно увидеть разве только в Опаловом Дворце Князей в Карании. Похвально, что древние традиции паркового искусства соблюдаются, несмотря на тяжкие времена.
Носильщики остановились. Слуга открыл дверь, помог Рике выйти из паланкина. Маг сложил веер, поправил складки широкого шелкового пояса и неспешным шагом направился к двустворчатым резным дверям, перед которыми его уже ждали.
– Господин Рике! – Пожилой воин в оранжевой расшитой цветами хаори [Хаори – широкая верхняя куртка с рукавами] и с двумя мечами за поясом почтительно поклонился магу. – Его высочество ожидает вас. Прошу следовать за мной.
Маг милостиво кивнул, в сопровождении почетного эскорта вошел в открытые двери, прошествовал мимо склонившихся в низких поклонах слуг и направился к входу в тронный зал. Здесь его встретила гвардия айджи в черных и малиновых халатах поверх лаковых доспехов. Командир айджи раскрыла перегородку, разделявшую холл дворца и тронный зал, и Рике увидел принца.
Овари, облаченный в парадное платье из золотисто-табачного шелка, сидел на невысоком помосте под родовым штандартом рода Эдхо – белым полотнищем с черным драконом. Набеленное лицо мальчика в неярком свете фонарей казалось мраморным. За спиной Оваро застыли пять телохранительниц-айджи в посеребренных доспехах. Слева от наследного принца сидела его старшая сестра Рана, справа восседал дядя принца по матери Кадаи – пятидесятилетний мужчина, старший в семье Эдхо, один из самых прославленных воинов Хеалада. Рике неплохо понимал язык цветов и отметил про себя, что для торжественного приема Кадаи выбрал одеяние черного цвета. Черный – это цвет категоричности, и это означало, что старейшина рода Эдхо не согласится ни на какие компромиссы. Кроме того, Кадаи был при длинном мече танги, что являлось вопиющим нарушением придворного этикета – к парадному костюму полагался короткий меч эшида. Рике, опытный дипломат, расценил эту выходку дяди-регента, как вызов.
Рике прошел между двумя рядами чинно сидящих придворных гораздо медленнее, чем того требовал этикет. Поклонился и выпрямился, отдуваясь. Лицо принца осталось безмятежным и равнодушным. За своего племянника ответил Кадаи.
