Я ощущал, как энергия рвется из тела. Словно не я только что валялся на поляне, постанывая от боли в треснувшем колене и раздробленных ребрах. Словно не я только что не мог встать прямо, покачиваясь на поврежденных ногах. Словно не я упал с тридцатого этажа и разбил череп об асфальт. Да, несомненно, я был не в своем мире.
Толстый рыцарь завертел головой, ища помощь. Я даже не видел, только чувствовал, как мечутся в испуге его маленькие глаза. В два прыжка я достиг противника, ударил боковым, целя в бедро. Сложный удар, сильным его сделать сложно. Но и отразить, если не знаешь о намерениях нападавшего, практически невозможно.
Хрустнул давно выбитый сустав, меч под дуге прошел сквозь воздух и ударил в воина. Пробил узкую полоску стали и окрасился в красный цвет. Дернув на себя рукоять, я оставил на бедре противника глубокую царапину. Быстрый поворот, свист лезвия — и меч плашмя врезается в висок бойца.
Маленькие, свинячьи глаза закатились, толстый рыцарь рухнул на землю. Периферией сознания заметил блеск лезвия, которым пытались лишить связи мою голову с телом. Кувырок вперед, приземлился на больное плечо. Плевать, боли нет. Это только воображение. Если я могу двигаться, значит, силы драться еще есть.
Пора забыть про честность, условия стали еще хуже. На краю сознания мелькнула трусливая мысль — куда же я полез-то? Напротив меня стояли два воина, раскручивая мечи в восьмерку. Третий, с вывернутой или сломанной рукой, кряхтя, поднимался, через пару мгновений грозя присоединиться к нападавшим. Трое на одного, и в перспективе еще два всадника. Справиться нереально?
Страх отступил, сдался перед яростью. Пора драться. Мечник со сломанной рукой дернул подбородком. Это послужило сигналом. Двое воинов двинулись на меня, заходя с боков. Покачивая мечами, они наступали. На их лицах не было ни капли сомнения, лишь угрюмая уверенность в своих силах. Сзади лязгали мечи — там раненные защитники пытались из последних сил обороняться.
Справа на меня ринулся первый нападавший — широкоплечий, коренастый, словно гном, твердо стоящий на ногах. Глухо рыча, он занес меч надо мной, призывая выставить верхний блок. Чуть поодаль подобрался второй противник, похожий на цыгана, готовый нанести удар в мой открывшийся живот. Парни действовали слаженно, будто не в первый раз выступила вдвоем на одного.
Шаг назад. Плевать, что сошел с дороги, и теперь у них под ногами ровная грунтовка, а у меня — взрыхленное бездорожье. Успел вовремя — меч «гнома» просвистел совсем рядом, так быстро, что обдало ветром. Я вздрогнул — если такой удар попадет в голову, череп станет похожим на расколотый грецкий орех.
Черт, теперь совсем плохо. Замах не просто отвлекал от «цыгана». Он дал время противнику достать кинжал — изогнутый длинный нож, который хорошо подходит и для защиты, и для удара исподтишка. Судя по уверенному хвату, воин не раз управлялся с таким оружием.
Похоже, остается только удивить противника. Я прочертил невидимую линию острием на уровне живота «гнома», заставил того отшатнуться. Теперь самое главное — огромный риск, но другого шанса у меня не будет.
Извернувшись, я нырнул в сторону «цыгана», по дороге пнув «гнома» под колено. Тот зажмурился и взвыл. Не останавливаясь, не обращая внимания на меч, вытянутый в мою сторону, я вонзил свой клинок в бедро противника. Цыган охнул, махнул кинжалом. А теперь все как учили в школе айкидо.
Оттолкнулся ногами, не обращая внимания на боль в плече — «цыган» в неловком выпаде все-таки достал кинжалом, оставил глубокий автограф. Вцепился в кисть противника, чувствуя, что тело движется вперед по инерции от прыжка. Взять на рычаг, вывернуть. «Цыган» взвыл, прогнулся вперед, стараясь освободиться от захвата и ослабить боль в вывихнутом запястье. Все верно, импульс есть. Я развернулся, дав противнику возможность пройти дальше. Оказался позади него.
Воин был невероятно силен, нужно было действовать как можно быстрее. Я отпустил кисть, убирая ставший ненужным захват. Ударил сзади, в пах — нечестный прием, но кто говорил, что мы на ринге?
Теперь левую руку на запястье, чтобы держать противника на нужной линии. Цыган не замечал меня, полностью сосредоточившись на боли между ног. Согнутый, схватившись свободной рукой за «достоинство», он лишь поскуливал.
Я размахнулся, ударил его по шее. Теперь сразу руку в захват, на излом. Все как учили. «Цыган», повинуясь импульсу, засеменил спиной вперед. Подножка — и противник садится на пыль грунтовой дороги, затем от удара ногой в спину падает лицом в грязь. Осталось последнее — всем телом падать вперед, коленом приземлиться на затылок воина. Все, минус. Так он пролежит минимум полчаса, а потом будет пару месяцев мучиться от головной боли и тошноты, сотрясение я ему обеспечил. Подхватив кинжал, я поднялся, широко расставив ноги для равновесия.
Не останавливаться, не тормозить. Тело ныло, мышцы ломило. Энергии не хватало, я держался на одном адреналине, которым мозг щедро накачивал кровь. Где второй?
«Гном» оправился от стыдного пинка и, прихрамывая, направился ко мне. Не став ждать, я бросился наперерез, по ходу вытерев льющий со лба пот.
Рубашка, превратившаяся в лохмотья, была насквозь мокрой. Свежие раны жгло, мешая сосредоточиться. Я отогнал мысли о боли — нет, все потом. Сейчас нет никаких ран, все это воображение, плоды мозга, привыкшего к спокойствию и комфорту. «Гном» несся мне навстречу.
Противник, не добежав пары шагом, несмотря на невысокий рост и короткие ноги, высоко подпрыгнул, целя подкованным каблуком тяжелых сапог аккурат мне в лицо. Отойти влево, упасть, перекатится. Удар гнома прошел без последствий. Я осмотрел бойца.
Тяжелый, силищи как в троих. Мышцы перекатываются под плотной одеждой, видно, что всю жизнь проводит за хорошей едой и физическими упражнениями. Такого на подсечках и захватах не возьмешь. «Гном», широко распахнув, словно для объятий, руки, бросился на меня. Нельзя позволить ему подмять себя, тогда все, каюк.
Я посмотрел «гному» в глаза, делая вид, что не обращаю внимания на занесенный для удара меч. В последний момент, когда воин был готов отрубить мне голову, я приблизился к «гному» вплотную и выставил блок кинжалом. Только парировал не сам меч, а целил лезвием чуть дальше, в незащищенную руку.
Как и ожидалось, воин не успел сориентироваться и изогнутое лезвие пронзило ему запястье. Не пришлось даже прикладывать силы, «гном» все сделал сам. Потянув рукоять кинжала дальше, я вспорол ему руку, слыша, как клинок царапает кость под сочившемся кровью мясом.
Воин завопил, из его глаз брызнули слезы. Меч выпал, с гулким стуком ударился о грунтовку. Я повторил коронный удар в пах и добил «гнома» коленом в подбородок. Окровавленный, без сознания, он остался лежать на обочине дороги. Под воином быстро образовывалась лужа темной густой крови — похоже, удалось разрезать несколько вен. Выживет?
