Услышав топот сапог, военачальник поднял голову. Маршируя с юга, приближались основные силы его орды. Авангардный отряд заполнил долину от края до края сомкнутыми рядами воинов в доспехах. Над рядами бойцов развевались знамена из содранной кожи, с намалеванными красным символами Кхорна. Солнце этого мира уже заходило, и они шагали с зажженными факелами, злобный свет которых струился к небу, затянутому дождевыми облаками. В иную эпоху Кхул, пожалуй, запретил бы столь открытую демонстрацию мощи, но страх, что какой-то противник обнаружит его армию, давно исчез.
Да и в любом случае, Коргос страшился только неудачи. Его последний погребальный костер черепов, костяная гора, воздвигнутая над опаленными равнинами, окруженная высокими колоннами, которые выплавили из оружия побежденных, ожидал навершия. Венчающий череп следовало оторвать от хребта воина, воистину достойного такой чести. Когда это произойдет, Коргос, вне сомнений, обретет последний Дар — вознесение в демоничество, спасение от утомительной череды приземленных войн. До тех пор он был заперт в нынешнем теле, обречен вечно охотиться на потерянных и проклятых.
Владыка стряхнул оцепенение. Армия не могла долго простаивать в этой долине, нужно было твердо провести воинов через грозу и ущелье, в неизвестный край, лежащий за ним. Возможно, кто-то ещё выжил там, на краю света, кто-то, способный достойно сразиться с Кхулом, заставить его постараться ради триумфа.
Ворчащий Зев издал протяжный вой и нетерпеливо прошелся туда-сюда. Гончая тоже была даром, полученным после давнишней битвы, о которой у военачальника остались нехорошие воспоминания. Иногда Коргосу казалось, что демоническая тварь — насмешка, напоминание о единственном существе, которое смогло ускользнуть от него. Владыка любил и ненавидел Зева в равной мере.
— Он голоден, — заметил Клеймитель Черепов.
Знаменосец был в угрюмом настроении с того момента, как они отпустили кровавых налетчиков. Схватив Зева за ошейник, Кхул подтянул его к себе.
— Он всегда голоден, — произнес Коргос, грубо потрепав существо по шее. — Пожиратели плоти охотились, так пусть охотятся дальше. Говорю тебе, ты получишь кровь.
Клеймитель Черепов промолчал. Впрочем, он чаще всего неразборчиво хмыкал и ворчал, если только не оказывался в сердце сражения. Тогда из глотки воина вылетал такой рев, что его собственные бойцы отшатывались.
Выпустив Ворчащего Зева, Кхул посмотрел в небеса. Струйки усиливающегося ливня побежали по его щекам.
— У грозы странный запах, — задумчиво сказал он. — Я слишком долго пробыл на юге, может, здесь всегда такие бури?
Знаменосец пожал плечами.
— Ты дал им уйти.
— Я дал им Глаза, — вздохнул Коргос, — и они боятся меня. Налетчики приведут нас к добыче, оставшейся здесь, какой бы она ни оказалась.
Авангардный отряд его армии уже подошел вплотную. Во главе воинов шагал Векх Свежеватель, раздувающий огонь ярости в орде. Магистр боли, с обнаженной головой и кожей, покрытой швами и шрамами, подошел к военачальнику и холодно отсалютовал. Позади Векха резко остановились маршировавшие ряды, бойцы громко прокричали приветствие владыке, загрохотав топорами по щитам. Кхул махнул латной перчаткой, и воины, повинуясь команде, вышли из строя. Разбившись по племенам, они расселись на земле и принялись жевать сырую человечину из заплечных мешков.
— Думал, вы нашли тут стаю крыс? — спросил Свежеватель, оглядываясь по сторонам в поисках следов смертоубийства.
— Я дал им уйти, — ответил Коргос словами знаменосца.
Разочарованный Векх недовольно засопел. Кровавый загонщик очень любил подбирать врагов, выживших после боя. Те, кто попадал в его заботливые руки, жили дольше всех пленников Волны Кровопролития, хотя не сказать, что компания Свежевателя была очень приятной.
— Вам следует знать, — придвинувшись к военачальнику, с хитрецой произнес Векх, — что ваша армия в нетерпении. Они хотят убивать.
Кхул тихо прорычал — это было предупредительное, почти кошачье ворчание, в котором читалась абсолютная угроза.
— Когда закончим здесь, — терпеливо ответил Коргос, — я поведу их обратно на юг. Там смертоубийств будет сколько угодно.
— Но сначала вы добудете этот череп, — улыбнулся загонщик. — Всего лишь один черепок. Как же сложно. Неужели одна голова может быть такой ценной? Если хотите, я подарю вам столько черепов, сколько пожелаете.
— Давай свой собственный.
— Возможно, когда-нибудь, — рассмеялся Векх. — Возможно, никогда.
Клеймитель Черепов зашипел на Свежевателя и резко провел латной перчаткой по древку.
— Трекс злится, — пояснил владыка.
— Разумеется, — согласился Векх. — Вы же дали им уйти.
Но военачальник уже застыл, не обращая внимания на загонщика. Глаза, помещенные Коргосом в кровавых налетчиков, видели то же, что и они, и сейчас Кхул смотрел вместе с ними. Стая нашла ровный участок потрескавшейся земли, старые развалины и пустые врата, ведущие в никуда. Дикари продолжали охоту, направляясь к горному перевалу, увенчанному тремя древними башнями; они чуяли страх смертных.
Интересно. Врата? Очень интересно. Давным-давно, когда мир ещё не стал унылым воплощением поражений, Коргос видел подобные вещи своими глазами, и мифы сплетались вокруг таких старых мест, словно колдовской свет. Кхул до сих пор помнил сны, приходившие во время гроз, видения, не имевшие конца, но обещавшие многое.
Военачальник знал, что посреди голой пустоши окажутся врата, и он знал, что кровавые налетчики будут бежать к ним, придавленные сияющей массой грозовых облаков. Кхул видел блеск серебристых молний над северной дугой горизонта и следовал за ним, чувствуя присутствие чего-то постороннего, хотя воины владыки не чуяли ничего, кроме запаха мяса его жертв, пылающих на кострах.
— Поднимай их, — скомандовал Коргос, развернувшись на пятках и зашагав к устью теснины. — Выступаем.
Клеймитель Черепов довольно прорычал, а Векх саркастически поклонился.
— Другое дело, — заметил он. — Я уже предвкушаю крики.
Ракх едва заметил врата. Пришитые глаза истекали кровью, заливая лицо, и боль сводила с ума. Все в его стае точно так же выли и страдали. Они мчались быстрее, чем когда-либо прежде, гонимые ужасной нуждой. Им требовалось найти, отыскать всех забившихся в щели жалких существ и вытащить их на свет. Теперь они делали это не ради оргий поглощения, но ради Волны Кровопролития, служа его владыке с двуглавым топором.
Молнии хлестали вновь и вновь, освещая развалины холодными вспышками. Он видел, как дрожит и мерцает кладка, каждый удар терзал его побагровевшие глаза. Налетчики пробежали сквозь врата, промчались мимо их огромного подножия, принюхиваясь и тяжело дыша, следуя за запахами отчаяния.
