Вдали, в начале главной аллеи, раздалось гудение мотора. Не иначе к «ежику» и «боксеру» подмога катит? Старик улыбнулся, двинул плечами под парусиновым пиджаком. И без резерва главного командования обошлось. С богатырских плеч (под парусиной которые) сняли голову, причем не большой горой, а соломинкой. Никаких тебе «и аз воздам».
В лицо ударил свет фар. Успели оба: Петр Леонидович — шагнуть в сторону, неведомый шофер — затормозить. С визгом тормозов, со скрипом, с противным запахом горелой резины.
— Господин Кондратьев? Петр Леонидович?
Старик вытер ладонью слезящиеся глаза и еле удержался, чтобы не хмыкнуть. Горе вам, маловеры! Вот и «аз воздам» прикатил — на «шестисотом» «мерсе».
— Господин Кондратьев?
Мельком подумалось, что «господин» в устах неизвестного звучит не слишком уверенно. Кажется, «гражданин» для него привычнее. Или даже «гражданин начальник».
— С кем имею честь?
На этот раз не сдержался. «С кем имею честь?» — сухо и ровно спросил отец, когда дверь рухнула под ударами прикладов...
— Зинченко, Борис Григорьевич.
Оставалось вновь, в который раз за вечер, оценить обстановку. Темно, пусто, безлюдно. У входа в кинотеатр сиротливо застыла, обнявшись, поздняя парочка. Возле тира — ни души. Те двое внутри, не иначе в сейфе роются, клад ищут. И, наконец, Зинченко Борис Григорьевич выглядывает из раскрытой дверцы «Мерседеса». Бородат, широкоплеч, лицо...
Не рассмотреть, темно.
— Что вам угодно, сударь?
Все-таки переборщил. Бородатый с недоумением поднял голову, решив, вероятно, как и давешний амбал, что слух начинает шалить. Простые советские тирщики, краса и гордость развлекательного сектора, таких слов и в таком тоне обычно не употребляют. А с тирменами Борис Григорьевич не встречался. Ничего, пусть привыкает!
— Угодно? Да, в сущности... Может, поговорим в машине?
Петр Леонидович чуть было не согласился. Разницы никакой, что в машине, что на холодной пустой аллее. Внезапно вспомнились слова лейтенанта Карамышева: «Первое дело в разговоре что? Место! Чтобы ты вроде как дома, а он — наоборот. Значит, счет уже в твою пользу. Понял, старшой?».
— Поговорим здесь, господин Зинченко. — Старик без особой нужды поглядел в темное, затянутое тучами небо. — Здесь...
Теперь обождем, пока гость выберется из машины. Тоже небесполезно: посуетится перед разговором, неудобство ощутит. Дверь «Мерседеса» пошире, чем у «Запорожца», но для крупногабаритного Бориса Григорьевича узковата будет. И росту он трехсаженного, значит, смотреть следует прямо, не поднимая глаз — верный способ казаться выше. Все тот же Карамышев советовал. Умен был парень, даром что из НКВД.
— Вы их... убили? Моих?
— Нет.
Петр Леонидович запоздало вспомнил, что слыхал о своем собеседнике. Правда, те, что о Зинченко рассказывали, не именовали вора в законе «господином».
— Нет, — повторил старик. — Не убил. Они там, в тире, развлекаются. Господин Зинченко, зачем понадобилось присылать ко мне... Если позволите употребить современное арго, «хомячков»?
— Кто же их присылал, козлов драных?! — Бородатый в сердцах махнул рукой. — Если позволите употребить... несовременное арго, проявили гнилую инициативу. Моя помощница... Ну, в общем...
Бородатый господин Зинченко оправдывался, что давалось ему с немалым трудом — как и «несовременное арго». Ничего, вновь подумалось Петру Леонидовичу, привыкнет. И не такие привыкали.
— Предлагаю считать случившееся недоразумением.
Дипломатическая формула была сложена бородатым из слов-кубиков с натужной виртуозностью. «Козлы драные» звучали не в пример естественнее. Но Петр Леонидович не стал настаивать и усугублять тоже не стал. Грех излишне напрягать собеседника. Он и так «попал в непонятку» — если на современном арго.
— Насколько я понял, господин Зинченко, парк отныне в вашей собственности?
В ответ донеслось нечто среднее между «м-м-м» и «угу». Кажется, чернобородый начал сомневаться в своих правах на парк. Если с обычным тиром такие проблемы, что начнется, скажем, на каруселях? Петр Леонидович улыбнулся и внезапно подобрел. Ничего страшного не случилось. Отставного разведчика Артура облили пивом, парк культуры и отдыха куплен бородатым уголовником... И что? В конце концов, господин Зинченко не самый худший из возможных вариантов. Этот сброд хорошо приручается.
Попробовать?
И вновь, не к месту и без повода, вспомнился мальчишка с библейским именем Даниил. Не иначе с его легкой руки день, начавшийся так скверно, завершается почти идиллически. Неплохо бы вновь увидеть стрелка-желторотика. Что-то в нем определенно есть. Определенно — и определено.
Знать бы, кем именно определено...
— Зайдемте в тир, Борис Григорьевич? — дружелюбно предложил старик. — Поскольку вы теперь, так сказать, собственник территории, вам скидка полагается.
С минуту бородатый переваривал «Бориса Григорьевича», затем шумно вздохнул.
— А-а? Да, конечно. Заодно выгоним... «хомячков». А скидка и на «минус первом» полагается? Да, Петр Леонидович?
— Полагается, полагается...
Значит, про «минус первый» бородатому успели объяснить. Только это или еще что-нибудь в придачу? Ладно, спешить некуда, узнаем.
— Кстати, насчет «хомячков», Борис Григорьевич. Тот, что шустрее — он в современном арго силен — по-моему, личность вполне... Терпеть, знаете ли, можно.
— Вот и все!
Петр Леонидович в последний раз полюбовался ровным строем мишеней, кинул укоризненный взгляд на строптивую «карусельку» и щелкнул выключателем.
— На ходу, работает, не заедает.
Про «карусельку» говорить не стал. Мишень заслуженная, с немалым стажем. Посетителям нравится. Чудит, конечно, но... С кем не бывает?
— А я тир только в шестнадцать увидел, — грустно сообщил бородатый. — Там, где я родился и вырос... Там стреляли не по мишеням. В Новосибирске в ремеслуху определили, в первое же воскресенье я пошел в парк...
Господин Зинченко замолчал. Старик не настаивал. Он и в самом деле подобрел. Процедура изгнания «хомячков» его даже позабавила.
— Как я понимаю, дохода все это не дает? Я имею в виду первый этаж?
— Никакого, — охотно согласился Петр Леонидович. — Говоря хоть по-старорежимному, хоть по-новомодному, я — банкрот. Почти как «МММ», не к ночи будь помянута. Да и раньше тир особой прибылью не славился.
— Поэтому финансировался по закрытой статье, — кивнул господин Зинченко, думая о чем-то своем. — Это я уже выяснил.
