— Да и нет? Как может быть да и нет? — в ярости спросил Артур. Он ощущал, как гнев поднимается в нем. Как этот бестолковый Атлас смеет быть таким медленным и неточным?
— Мне нужен ответ! — выкрикнул Артур. Он ударил по столу Ключами и яростно обратился к Атласу мыслью. Что значит "да и нет"?
Но Атлас замолчал, а противодействующая сила увеличилась. Она продолжала давить в лицо, и он понял, что отворачивается, не в силах больше смотреть на Атлас, как бы ни старался. И вдруг с отчетливым треском, его голова крутнулась влево, и с почти столь же громким хлопком Атлас закрылся и вернулся в свой обычный размер.
Артур зарычал. Его зрение заволокло багровым цветом, который пульсировал в такт бешено бьющемуся сердцу. Сознание помутилось. Только что он сидел за столом, и в нем бурлил гнев. В следующую секунду он уже стоял над обломками стола, руки сжаты в кулаки, и из костяшек торчат щепки.
Невредимый Атлас лежал поверх груды обломков.
Артур уставился на щепки. Он был поражен тем, что натворил: старый тяжелый стол даже сильный мужчина мог бы так разнести разве что отбойным молотком. И еще больше его шокировало то, что он сделал это непроизвольно, что столь сильная ярость вырвалась наружу, а его сознание даже не заметило этого.
Гнев все еще был тут, понемногу тлел внутри, как угли, которые может раздуть легчайшее дуновение. Он пугал Артура тем, что с такой мощью приходил из ниоткуда. Артур никогда таким не был. Никогда не был так склонен к ярости. По крайней мере, пока не стал Законным Наследником. В который уже раз он пожелал, чтобы Волеизъявление тогда не избрало его Наследником, пусть оно и сказало, что иначе он бы умер от приступа астмы. Это было единственной причиной, по которой его вообще выбрали, как сказало то же Волеизъявление. Нужен был смертный, причем такой, которому предстояло умереть.
Артур поежился и заставил себя сделать долгий глубокий вдох. Вдыхая, он считал до шести, и выдохнул тоже на шесть счетов. Гнев начал отступать. Мальчик попытался представить, как загоняет его в небольшую закрытую коробочку, откуда не выбраться, если он сознательно его не выпустит.
Через несколько минут он уже ощущал себя гораздо спокойнее и смог задуматься о происходящем. Ну хорошо, я в какой-то части Несравненных Садов. Нужно выбраться отсюда, вернуться в Великий Лабиринт, собрать Армию Зодчей и вторгнуться в Верхний Дом.
Артур остановился. Все это советовала Шестая часть Волеизъявления, но, возможно, это не лучший путь. Первая Дама и маршалы Сэра Четверга смогут мобилизовать Армию и без него, а каким бы ни был исход сражения, ему все равно предстоит отыскать Седьмую часть и освободить ее. Затем, с ее помощью, можно заставить Воскресенье отдать Седьмой Ключ. После этого уже не будет иметь значения, удастся ли Субботе или Дудочнику завоевать Несравненные Сады. Со всеми семью Ключами Артур сможет подавить любое сопротивление. И что еще важнее — он сможет остановить прилив Пустоты, разрушающий Дом.
Мне только нужно найти Волеизъявление, с неожиданной ясностью понял Артур. Я такое уже делал. И смогу сделать здесь. Я настроен на Волеизъявление. Я в Несравненных Садах, и оно должно быть где-то здесь. Нужно просто сфокусировать на нем свой разум, и оно само скажет мне, где оно.
Хотя это решение стало главным в голове Артура, какая-то часть разума не была столь уверена. Как только он попытался сфокусироваться на том, где находится Седьмая часть Волеизъявления, некий голос в подсознании начал подсказывать, что это не очень хорошая мысль, что так можно даже дать Лорду Воскресенье знать о своем прибытии, и что, несмотря на обладание двумя Ключами и уверенность в себе, даруемую ими, Лорд Воскресенье и его Седьмой Ключ с легкостью расправятся с Артуром. Особенно — с Артуром, у которого нет союзников.
Но гневный и торжествующий Артур оказался сильнее. Он направил свой разум на поиски Седьмой части Волеизъявления. Он уже ощутил, что нащупал его слабое прикосновение, как вдруг зеленая стена содрогнулась и расступилась. Мальчишка — сын Дудочника — вошел через проем и, не говоря ни слова, кинулся на Артура с двухметровыми вилами, зубцы которых, раскаленные докрасна, распространяли вокруг себя волны жара, так что колебался воздух.
Листок поправила хирургическую маску, которая должна была не пускать радиоактивную пыль в легкие. На девочке был надет белый халат, хирургические перчатки и шапочка для душа в цветочек. В другое время люди на улицах смеялись бы над таким нарядом, но сейчас все носили странные комбинации из шляп, шарфов, дождевиков и резиновых перчаток — все, чтобы не дышать радиоактивной пылью и не допускать ее к коже.
Девочка стояла в очереди за водой, едой и противорадиационными медикаментами с самого рассвета этого воскресного утра. Армия сбросила ядерные микробомбы на больницу Восточного района чуть больше двадцати восьми часов назад, в одну минуту пополуночи в субботу, и с этого начались адские сутки для Листок, Мартины и всех спящих в частной больнице Пятницы.
Это было бы чересчур и для одной Листок, без добавочной ответственности за всех людей, которых усыпила Леди Пятница, поглощавшая их воспоминания. После победы над Пятницей, Листок привела всех спящих назад из убежища в ином мире — и узнала о готовящемся ядерном ударе. А когда остановка времени, созданная Артуром, начала выветриваться, она совершила отчаянную и не вполне успешную попытку переправить всех на подземный этаж.
От больницы Пятницы до Восточного района было меньше километра, но между ними возвышался небольшой холм, вдобавок высокое мощное складское здание служило дополнительной защитой, так что взрывная волна микробомб не сильно ей повредила. Но вокруг возникло много небольших пожаров, и все кругом было заражено радиацией — хотя никто не знал в точности, насколько именно, и Листок не смогла этого выяснить. Что еще хуже, спящие проснулись утром субботы; все они были совершенно дезориентированы, и многие пытались выйти наружу и убраться отсюда. В результате все двери пришлось запереть, чтобы удерживать радиоактивное загрязнение снаружи, а спящих внутри.
Примерно через час после ядерного удара появились специальные пожарные машины и загасили водой и пеной все огни, хотя никто из пожарных из машин не выходил. Затем по улицам проехали броневики; их громкоговорители выкрикивали, что всем гражданским лицам следует оставаться дома, держать двери и окна закрытыми и ожидать дальнейших указаний.
Дальнейшие указания последовали только ночью субботы, и они гласили, что утром будут открыты пункты помощи для раздачи воды, еды и медикаментов. Каждой семье следовало прислать одного члена. Всех предупреждали иметь на себе перчатки, маску любого вида и верхнюю одежду, которую следовало снять, возвращаясь внутрь.
