«Тогда хотя бы еще раз, скажем, завтра?» – с надеждой взмолился фон Готт. Вот когда она по-настоящему воспылала – эта его «баварская страсть»!
«Никогда больше! – гордо вскинула подбородок эта юная аристократка. – А если и встретимся, то только через много лет. Так что вспоминай и страдай!»
«Но какой в этом смысл?!»
«В страдании. Я сказала: "Вспоминай и страдай"! С какой бы женщиной ты теперь ни предавался своей обезьяньей страсти, все равно вспоминать будешь только меня, и желать будешь только меня, и страдать будешь только по мне, графине Норманнии фон Криффер. Которая всегда видела себя женщиной у домашнего очага, а не подругой у костра бродяги, но которую вы, жалкий барон, так и оставшийся на всю жизнь Дровосеком, этой житейской привилегии лишили. И никогда впредь не вздумайте утверждать, что мир все еще у ваших ног!»
Август 1943 года.
Германия. Остров Узедом в Балтийском море.
Ракетный центр «Пенемюнде».
Пожалуй, это был один из самых теплых вечеров, которые Герману Шернеру посчастливилось прожить на романтическом прибрежном острове. Южный, пропахший луговыми травами ветер прорывался откуда-то из глубин Померании, устало теребил кленовую листву на аллеях старинного графского парка и незлыми смерчами уходил в сторону теперь уже сиротливо опустевших причалов насквозь засекреченной рыбацкой деревушки Пенемюнде.
Когда он утихал, со стороны Поморской бухты на секретный поселок Общества кайзера Вильгельма53 накатывались будоражащие воображение запахи морских водорослей, уже полуразвалившихся, по все еще пропахших рыбацким потом, баркасов да запутавшейся в неводах детства романтики далеких странствий.
Всего лишь неделю назад унтерштурмфюрер СС Герман Шернер получил звание доктора философии. И ничего, что он, технарь до мозга костей, терпеть не мог философию и философов, а строго засекреченная тема его диссертации касалась «аэродинамических и энергетических основ летательных аппаратов особого назначения», которые, скрываясь под кодовым названием «Проект "Haunebu"», могли означать только одно – летающие диски.
Даже такие киты ракетостроения, как Вальтер Ридель, Вернер Браун и Вальтер Гиль (тоже, кстати, пенемюнденские «доктора философии»), допущенные до ознакомления – только в секретном архиве Испытательной команды Норд55 и только в присутствии ни черта не смыслившего в этой тематике особого уполномоченного СД, – и те листали его объемистый труд с мистической дрожью в руках. Предчувствуя, что соприкасаются с чем-то таинственным и почти потусторонним. И если сейчас, стоя на веранде изысканного в своей древесной простоте шведского коттеджа, молодой офицер СС и столь же молодой доктор философии предавался каким-то философским изысканиям, то касались они исключительно его собственноговосхождения на вершину германской науки, на эту «Фудзияму славы и духа».
Выпускник берлинского Университета Фридриха-Вильгельма (того же, что и научно-технический руководитель56 Пенемюнденского Центра тридцатитрехлетний барон Вальтер фон Браун), он уже со второго-курса углубленно увлекался аэродинамикой. А затем благодаря своему отцу, начальнику Секретного отдела Берлинской высшей технической школы, познакомился с сутью работ специалиста по ракетным двигателям профессора Гельмута Вальтера и специалиста по расчетам ракетных траекторий доктора Эрнста Щтулингера; с изысканиями алхимика из группы ракетного топлива концерна «ИГ Фарбениндустри» доктора Фрица Гаевского и некоторыми техническими проектами инженера Эберхарда Рееса, которого совершенно недавно Браун назначил директором Пенемюнденского ракетного завода.
Это отец, оберштурмбаннфюрер СС Максимилиан Шернер, опытный инженер-авиатор из благородного рода саксонских маркграфов Шернеров, ненавязчиво сводил его с нужными людьми, популяризировал научные взгляды и первые научные публикации сына, а главное, никогда не скупился во время застолий в кругу военно-технической элиты. Это он создавал для своего Шернера-младшего уникальное досье из работ, имен, патентов и технических идей, благодаря которому Герман постепенно превращался в обладателя почти энциклопедических знаний в области авиа и ракетостроения.
Однако по-настоящему Герман Шернер нашел свое истинное увлечение только тогда, когда, с помощью начальника исследовательского отдела министерства авиации Вольфрама фон Рихтгофена, отец сумел добиться для него доступа к совершенно секретным материалам, связанным с летающими дисками, время от времени появлявшимися то над Германией, то над Францией, Италией и некоторыми другими странами – неизвестно откуда и непонятно с какой целью.
Охваченный романтикой этих наблюдений, свидетельств и версий, Герман ознакомился с ледовой космогонией Ганса Гербигера, вступил в общество «Туле» и освоил основные принципы так называемого конвертора Ганса Колера, основанного на принципе превращения гравитационной энергии в электрическую. Это была, прекрасная пора познания, когда Герману, еще в университете прозванному Провинциальным Умником, казалось, что он вот-вот подступится к тайне со времен Александра Македонского известных «солнечных дисков» и создаст принципиально новый летательный аппарат, позволив благодарным современникам назвать его просто и скромно – шернером или шернеролетом.
Однако до этого еще надо было дожить, а пока что член элитарного СС-рыцарского ордена-института «Наследие предков», больше известного как институт «Аненербе», потомственный маркграф Герман Шернер, по приказу, последовавшему из штаба Гиммлера, прибывает на Испытательную станцию Вест секретного Куммерсдорфского ракетного полигона54, детище погибшего во время испытаний первого ракетостроителя рейха Курта Вамке.
Именно здесь, под началом Вальтера Дорнбергера, он и завершал свою диссертацию, именно здесь познакомился со своим земляком, саксонским аристократом бароном фон Вернером, оттуда же и началось его восхождение к славе теперь уже Педемюнденского Умника.
Неожиданно оживший громкоговоритель сообщил, что к району острова приближается авиация противника, однако ни Герман, ни прогуливавшийся по ближайшей аллее парка патруль внимания на него не обратили. Никто не смог бы объяснить Шернеру, почему англо-американские бомбардировочные эскадры избрали именно этот маршрут, но вот уже более месяца, каждый день, если только позволяла погода, они появлялись на северо-западном горизонте, со стороны острова Рюген и залива Грайсвальдер-Бодден, и волна за волной уходили через испытательную станцию «Пенемюнде-Ост» – на Штет-тинский залив, к устью Одера, чтобы затем, проделав еще один разворот, следовать на Берлин и Магдебург.
