— Нет. Ты прав по обоим пунктам.
— Хорошо. Тогда у меня есть третий. Ты ведь не просто орк, а, Бахрома?
— Боевой вождь племени урук-фак, — ответил за орка Камю. — Рад личному знакомству.
— Рад?
— Безусловно. Когда обращался за разрешением, ты говорил совсем иными интонациями.
— В смысле? — не удержавшись, встрял я.
— Более приземленными, — пояснил для меня орк.
— Тупыми, — припечатал Камю и обратился к нему, вместе со всеми наблюдая за тем, как орк скидывает личину, — Объясни, зачем?
— Так проще. Наши старейшины говорят, что если кто-то считает тебя тупым и ограниченным, не стоит переубеждать его. Так он убедиться в своей правоте, возгордиться и пойдет себе дальше своей дорогой, не замечая тебя и не мешая жить так, как тебе того хочется.
— Мудрые у вас старейшины, — оценил Камю. — Это они посоветовали обратиться за помощью?
— Напротив, они отговаривали. Но шаман племени сумел убедить меня сделать это.
— И давно у тебя этот шаман? — неожиданно вырвалось у меня.
— Лет сто уже. Он мудрый и сильный шаман. Редко рождаются такие, которые сочетают в себе шаманский дар и умения воина.
Ну, просто не правая рука боевого вождя, а мечта поэта, — пронеслось в голове. И тут мне словно опять кто-то под руку крякнул.
— Ир, а когда там у тебя в Чаще Лис выпуск был?
Разумеется, все тут же уставились на мерцающего, как на явление Христа народу.
— Что это значит? — пробасил орк хмуро.
— Твой шаман одного со мной выпуска.
— То есть мерцающий?
— Да. Но, ты ведь не скажешь теперь, что его совет был неверным?
— Не скажу. Но…
— Тебя задевает, что после стольких лет он тебе так и не признался? — спросил я, отчего-то вспомнив, как наш Ир водил за нос Карла, который его чуть ли не названным сыном считал. Все-таки мерцающие те еще трусишки. Даже если к ним со всей душой, заставить их признаться в своей истинной сути почти невозможно. Я Ира к стенке чуть ли не в буквальном смысле припер, вот он и был вынужден расколоться, так как моими стараниями от злости из мерцания выскользнул.
Орк на мои слова кивнул. Он в целом был не особо разговорчивым типом.
— Я схожу за ней, — вдруг вызвался Ир, — В любом случае тебе будет лучше вернуться к своим уже сейчас. Если угроза исходила от вас, то не мешало бы прояснить, кто был идейным вдохновителем.
— Как ты собираешься прорубать портал на такое расстояние? — Искренне возмутился Карл.
— Я уже был там. У нас весь выпуск на орках тренировался. — Деланно пожал плечами Ир.
— Даже если так, — не унимался ректор, — но ты, как я понял, только что переместил сюда весь дирижабль вместе с командой. Это колоссальные затраты энергии! — И тут же куда сердитее, — ты все еще у меня работаешь. Я тебе не разрешаю!
— Не беспокойтесь, — неожиданно влезла Гарри, — он открывал, но вся энергетическая подпитка была на мне. Я же золотая. Поэтому у Ира весь внутренний резерв сохранился.
На это Карлу нечего было возразить. Он посмотрел на Финика, представленного Королем Драконом, словно спрашивая, стоит ли верить малолетней выверне. Тот подтвердил:
— Золотые несут на своих крыльях весь энергетический запас войска. Так что мерцающий не истощен.
— Мы ведь только на Гаррином резерве и сдали эту сессию, — вдруг заявила Лия.
— Что? — растерялся Карл.
Тогда за светлую ответила уже темная.
— Мы все поделились с Иром, когда он был вынужден мерцнуть в ифрита, чтобы Фалю помочь. Поэтому были на нуле, когда сдавали экзамены. Гарри была нашим общим источником.
— Больные! — Возмутился ректор, — а сказать вы не могли?!
— Вы не спрашивали! — запальчиво выкрикнул Машка, за что и получил подзатыльник от Алого.
— Было стыдно признаваться, — сказал светлый, взглядом извиняясь перед ректором за темного.
— Андрей, — неожиданно ласково протянул Карл.
— Да, — бодро отрапортовал я.
— В следующий раз спрошу с тебя.
— Есть! — Шуточно отдал честь и посмотрел на Ира. — Может быть, Бахрому лучше сразу к своим, а не шамана сюда.
— Нет. Хочу, чтобы он тоже увидел те перемены, что произошли, — неожиданно заупрямился Ир, породив во мне вполне конкретные подозрения.
— Хорошо, иди, — разрешил Камю.
— Будешь мерцать в орка? — Заинтересовался, так как ни разу еще не видел Ира в орочьем мерцании.
— Зачем? Личный шатер шамана не то место, где меня кроме его самого может кто-то увидеть, — хмыкнул на это Ир, встал из-за парты, отошел в сторонку и открыл портал взмахом руки. Нырнул в него с головой. И воронка, поглотив его, с легким шлепком захлопнулась. Запахло озоном.
— Вау! — как восхитился, сам не заметил, — а раньше ничего такого вроде не было.
— Потому что портал другой, — пояснил специально для меня Карл, — более глубокий.
Я кивнул, подтверждая, что понял. И переместился поближе к ребятам, так как Мих, Вит, Финик и Камю с ректором принялись обсуждать какие-то политические вопросы, которые меня, простого психолога, интересовали мало. Ир вернулся на удивление быстро. Я только и успел убедиться, что с Джимом уже все хорошо, и он в тайне вынашивает коварные планы по выпрашиванию у меня котенка для себя.
— А может быть, лучше хорька? — поинтересовался я, воровато оглядев колокольчиков, собравшихся вокруг нас.
— Кого? — Заинтересовался Джим.
— Ир вернется, выпрошу у него ноут и покажу. Были у меня картинки.
— Еще одно домашнее животное? — Искренне удивилась Лия.
— Знаешь, у нас кого только не одомашивают, — заверил её, хотел спросить кое-что у Фаля, но не успел. Вернулся Ир с шаманом. Колоритным тот оказался дядькой.
Во-первых, все тажа ярко-желтая кожа, как у Бахромы. Но если последний походил на качка-реслера, то Ирамафисл Хатабат Бирма-ха был высоким, жилистым, с узловатыми суставами на длинных пальцах. Шаман орков являлся обладателем длинных черных волос, которые предпочитал носить распущенными, правда, разделял на небольшие пряди, к концу каждой из которых был прилажен ромбовидный наконечник. Судя по всему, и у этого товарища волосы были одним из видов нательного оружия. Одет он был по минимуму, как и боевой вождь их племени, что лишний раз подтверждало, что парень не только шаман, но и воин. В целом, он выглядел моложе Бахромы, но не намного, что тоже было явно несвойственно для существа, занимавшего в орочьей иерархии столь почетный пост, и наводило на мысли, что Бирма, как я его про себя прозвал, весьма непрост. Хотя это было и так понятно. Он ведь был мерцающим.
Не успел Ир нас всех со своим однокурсником познакомиться, как к тому обратился хмурый как туча Бахрома.
