Он осмотрел Рикена, задержал взгляд на его руках и сказал инспектору:
– Отведи его, на всякий случай, в лабораторию. Пусть проведут исследование на присутствие следов пороха на руках. Тут, правда, ничего не докажешь, ведь преступление совершено почти двое суток назад, но это не избавит нас от неприятных вопросов.
Когда они вышли, Мегрэ позвонил домой:
– Прошу прощения, дорогая. Ну, конечно, я поел бифштекс с жареным картофелем в обществе крайне возбужденного молодого человека. Надо было бы позвонить тебе сразу, но, честно говоря, это вылетело у меня из головы. Ты на меня не сердишься?
Он не знал, удастся ли ему попасть домой к ужину, ведь он имел дело с парнем, который в любую минуту мог что-нибудь выкинуть.
Пока комиссару трудно было сказать о нем что-то определенное. Безусловно, парень умный, о чем свидетельствуют некоторые реплики, но вместе с тем было в нем и что-то наивное.
Как можно судить о человеке, который измучен, издерган? Но странностей в нем много.
Если он не убивал своей жены и действительно хотел бежать в Бельгию или куда-нибудь еще, то это объясняло его полное смятение, а не клаустрофобию, на которую он намекал.
По-видимому, черный пол, красные стены и потолок и белая мебель — это его идея. Все это в результате создавало впечатление, что пол вот-вот разверзнется, стены разойдутся, а комод, диван, стол и стулья, словно сделанные из папье-маше, взлетят в воздух.
А разве он сам не казался вымышленным? Мегрэ представил себе лицо прокурора или судебного следователя Камю, когда б услышали они то, что говорил молодой человек в кафе «Ла-Мот-Пике». Любопытно было бы узнать мнение о нем доктора Пардона.
Рикен вернулся в сопровождении Торранса.
– Ну что?
– Результат отрицательный.
– Да я никогда в жизни не стрелял, разве что на ярмарке. Я бы и курок-то нашел с трудом.
– Садитесь!
– Меня арестуют?
– Вы у меня это спрашиваете, по крайней мере, в десятый раз… Пока есть единственный повод, чтобы вас арестовать, — кража моего бумажника, но я об этом не заявил.
– Я же вам его вернул.
– Верно. А теперь попытаемся привести в систему факты, о которых вы мне рассказывали, и, может быть, то, чего я еще не знаю. Ты, Торранс, иди и пригласи ко мне Жанвье.
Жанвье вошел и устроился у края стола с карандашом в руке.
– Итак, вы Франсуа Рикен, вам двадцать пять лет. Родились вы в Париже, на улице Коленкур. Буржуазная, почти провинциальная улица за Сакре-Кёр. Ваш отец машинист на железной дороге… Женаты вы немногим более трех лет.
– Четыре года исполнится в июле… Семнадцатого…
– Значит, вам было тогда двадцать один. Вашей жене?
– Восемнадцать.
– Ваш отец уже был вдовцом?
– Мать умерла, когда мне было четырнадцать.
– После ее смерти вы продолжали жить с отцом?
– Несколько лет… В семнадцать я от него ушел.
– Почему?
– Мы плохо ладили.
– По какой-то конкретной причине?
– Нет. Мне с ним было скучно. Он считал, что я зря трачу время на чтение и учебу, и хотел, чтобы я шел работать на железную дорогу. Я отказывался.
– Вы получили степень бакалавра?
– Нет. Бросил занятия за два года до этого.
– На какие средства вы жили?
– Бывало по-разному. Продавал на улице газеты, потом работал курьером в типографии на улице Монмартр, некоторое время жил у друга.
– Его имя, адрес?
– Бернар Флешье. У него комната на улице Кокийер. Но сейчас я потерял его из виду.
– Чем он занимался?
– Развозил товары на трехколесном велосипеде.
– Что вы делали потом?
– Полгода работал в писчебумажном магазине. Писал рассказы и относил их в газеты. Один у меня приняли, я получил за него сто франков. Редактор, увидев меня, удивился, что я такой молодой.
– Вы еще печатались в этой газете?
– Нет… Я приносил туда рассказы, но их отклоняли.
– Чем вы занимались, когда встретили вашу жену? Я имею в виду девушку, которая стала вашей женой? Софи Ле Галь. Кажется, так?
– Я работал третьим ассистентом на фильме, который запретила цензура, — фильм о войне.
– Софи работала?
– Нерегулярно. Она была статисткой. Иногда позировала художникам.
– Она прежде жила одна?
– Да, снимала комнату в гостинице на Сен-Жермен-де-Пре.
– Любовь с первого взгляда?
– Нет. Сначала мы просто вместе спали, потому что как-то после попойки оказались вдвоем. Мы были вместе несколько месяцев, потом мне пришла в голову мысль жениться.
– Ее родители были согласны?
– Им нечего было сказать. Софи поехала в Конкарно и вернулась оттуда с письменным разрешением отца на брак.
– А вы?
– Я тоже повидался с отцом.
– Что он сказал?
– Пожал плечами.
– Он не присутствовал на церемонии?
– Нет… на нашей свадьбе, если можно ее так назвать, были только друзья — трое или четверо, не помню. Вечером все вместе поужинали в кабачке на Центральном рынке.
– Перед тем как познакомиться с вами, Софи имела связи?
– Я не был первым, если вы это имеете в виду.
– Быть может, кто-то из старых ее друзей попытался снова ее увидеть?
Казалось, Рикен старается что-то припомнить.
– Нет… Мы встречали ее старых приятелей, но возлюбленных среди них не было. Понимаете, за четыре года мы бывали в разных компаниях. С одними мы встречались часто, с другими — от случая к случаю. Но вы, комиссар, задаете вопросы так, словно все для вас просто и очевидно. А мои ответы между тем записывают… И если я ошибусь или упущу какую-нибудь деталь, из этого могут сделать неверные выводы.
– Вы предпочитаете, чтобы я допрашивал вас в присутствии адвоката?
– А я имею на это право?
– Если вы сами считаете себя личностью, вызывающей подозрения.
– А вы? Как вы считаете?
– Для нас вы пока муж женщины, погибшей насильственной смертью, человек, потрясенный всем этим и укравший у меня бумажник, потом вернувший его. Человек умный, но не очень стойкий…
– Если бы вы провели две такие ночи, как я…
– Не торопитесь. К этому мы еще придем. Итак, вы часто меняли работу?
– Только, чтобы заработать на жизнь, пока сделаю карьеру.
– О какой карьере вы мечтали? — Парень оглядел Мегрэ долгим взглядом, словно хотел понять, не звучит ли в голосе комиссара насмешка.
– Хочу писать, но еще не решил — романы или киносценарии. Если киносценарии, тогда, может быть, займусь и режиссурой. Неплохо весь фильм сделать самому.
– Вы бываете в среде кинематографистов?
– Да, «У старого виноградаря» можно встретить начинающих, как и я. Но и такой продюсер, как Карю, бывает там нередко и не гнушается отужинать вместе с нами.
– Кто этот мосье Карю?
