Ознакомительная версия.
Снаряжение уже было не раз опробовано, подогнано, и теперь небольшая кучка вещей и рюкзачок, которые покоились в углу спальни, вселяли спокойствие и уверенность, что и на этот раз все будет хорошо!
Покончив с делами, Осси решила поужинать и пораньше завалиться спать, чтобы к утру быть готовой и, по возможности, бодрой.
Есть, как и всегда перед началом нового дела, особо не хотелось (нервы, господа, еще никто не отменял), а поэтому Осси не стала мудрить и колдовать над готовкой чего-нибудь эдакого. Ограничившись холодной ножкой полевого сизача, она теперь впивалась зубами в хрустящую, хорошо прожаренную корочку, добираясь до розового сочного мяса. При этом она тщательно собирала растекшийся по блюду сок этого охлажденного деликатеса ломтем душистой лепешки, которыми славилась пекарня в доме напротив.
Поселившаяся около года по соседству бабуля-одуванчик Люонна, приехавшая в Фероллу откуда-то с восточных окраин, развила столь бурную и неожиданную для старушенции деятельность, что за полгода разорила больше половины пекарен столицы. Правда, надо отдать ей должное — лепешки, которые она делала, не шли ни в какое сравнение ни с обычными, ни даже с теми, что подавали при дворе. А уж это Осси имела возможность сравнить — и несколько лет назад, когда была приглашена на аудиенцию к Ее Величеству Беллизе IV, и совсем недавно, когда ее принимал уже сын покойной королевы Норвик II Бросс.
Что-то такое знала и умела эта бабуля, отчего ее выпечка получалась воистину особенной. Поговаривали даже, что не обходится тут дело без какой-то древней и позабытой всеми магии, но доподлинно никто этого не знал.
Кроме леди Кай.
Действительно, кроме редчайших специй, которые шли в ход и стоили немалых денег, Люонна не чуралась и провести наговор над поспевающим тестом, которое денно и нощно бродило в ее подвале. Это Осси знала наверняка, так как поведала ей об этом сама бабуля в благодарность за добытый однажды по случаю древний рецепт, отыскавшийся в бездонных недрах Храмовой библиотеки.
Видимо, рецепт того пирога стоил для Люонны многого, потому что бабуля мало того что главный свой секрет вот так вот запросто выболтала, так еще и стала снабжать Осси печенюшками, которые были незаменимы в походах, потому как утоляли любой голод даже самым малым своим кусочком. С тех пор они стали составлять основу походного рациона Осси, ибо места занимали мало, не весили почти ничего, а проблему снимали величайшую. И, к слову сказать, обладали потрясающим вкусом.
Кроме ножки и лепешки на ужин был сыр, фрукты и бокал желтого вина из провинции Перк (розовое пешенское, конечно, подошло бы больше, но спускаться за ним в подвал было лень). Коротая таким образом вечер, Осси полулежала на кровати, обставленная тремя блюдами, и листала переданные ей бумаги Ордена, касаемые Схрона Лехорта.
По всему выходило, что последним пристанищем для поверженного полуангела стала, по причинам, сегодня уже никому не известным, природная пещера Кэшлет Калвэр в скальном массиве, выходившем на поверхность на северо-востоке пустыни Сото. Пещера эта была переоборудована под склеп, достойный столь знаменательной личности, и заняло это ни много ни мало около сорока восьми лет.
— Интересно, а где они держали его все это время? — Осси оторвалась от бумаг и сыра и взглянула на Ходу, которая уже справилась к этому времени с поставленной самой себе задачей и теперь безуспешно пыталась развязаться, перекатываясь по поверхности столика, недовольно шипя и со звоном сшибая скляночки и пузырьки, которыми было уставлено трюмо.
Так и не дождавшись ответа, Осси вернулась к бумагам.
«Переустройство пещеры обошлось казне в триста двадцать семь тысяч лидов…»
— Ничего себе!
«…На строительстве было занято более двухсот каменщиков…»
— Прям стройка века! — Осси поправила челку, вечно спадающую на глаза, и продолжила:
«…Планы Схрона были уничтожены по окончании строительства…»
— Кто бы сомневался!
«…Руководившие строительством… (список на двух страницах) погибли при невыясненных обстоятельствах вскоре после запечатывания гробницы…»
— Интересно, а кто выяснял обстоятельства?
Хода, с грохотом уронив флакончик духов, стоимость которого равнялась бюджету какого-нибудь небольшого графства, шмякнулась на пол, не прекращая попыток распутаться. Но на помощь по-прежнему не звала.
Про строительство гробницы больше ничего не было, и Осси взяла лист с переводом пророчества «Високосный день», старательно переписанного адептами Ордена из книги «Сон Змеи».
Бегло пробежав текст глазами, она вздохнула.
— Да уж, очень вразумительно! Просто руководство к действию и инструкция по эксплуатации! Вот что это, скажи на милость, значит? — Осси провела пальцем по строкам, отыскивая нужное место.
— Вот… «Только алый, как кровь, гибкий плющ не прогнется под ветром вечности, в этот раз укротив его голод…»
Осси посмотрела на Ходу.
— Это что я сделать должна?
Чертыхнувшись, она начала перечитывать бумагу заново.
— Да уж, ясности тут — хоть отбавляй! Как тут вообще что-то увидеть можно? Мне кажется, для этого надо параноиком быть! Вот слушай. — Осси повернулась к Ходе. — Эй! Можно тебя отвлечь?
«Я слушаю». — Хода перекатывалась по полу, как клубок змей в брачный период.
— Этого мало. Слушай и запоминай!
«Слушаю и повинуюсь!»
Осси бросила на нее взгляд, должный парализовать и испепелить на месте.
Не парализовал и не испепелил.
— Слушай: «Истекая пустыми ночами, тают в прошлом дни будущего. И будет так, пока не наступит день лишний, которому родиться не следовало. И случится это в пустынном безлюдном краю, а узнают его по дню следующему, что заберет как плату жизнь случайную.
Одна лишь слеза по ней прольется. Сорвется с ресниц, но, не успев, превратится в быструю птицу, летящую к далекому дому, упадет с подломанным крылом под небо из камня во тьму.
И не будет иначе.
В белом камне под солнцем палящим прорастет алый плющ, древней силой, как цепью, увитый. Смочит кровью меча острие, отворяя врата, и восстанет один против всех.
Боли много не будет, не будет предчувствий, и голос чужой промолчит. Жизнь к подобию жизни эхо пробудит, и оно полетит далеко, разбиваясь о стены и тени пугая. Искра золотом тени разгонит, их низвергнув во прах небытия, следом рухнут качели, летящие в бездну, воцарятся забвенье и мрак.
И не будет иначе.
Мертвых путь будет долог, извилист, и смертью укутан, и закончится в сердце втором. Двери в мир распахнутся, где не спят зеркала и лишь мертвые ветры гуляют. Голод их укротит алый плющ, им воздав подаренье, что укутает сумрачный тлен.
Ознакомительная версия.
