В своих беседах с Мелиадусом граф чаще всего проявлял похвальную сдержанность, однако сам гость рассказывал много и охотно. По его словам выходило, что даже в тех странах, которые пока еще не вошли в состав Гранбретании, находятся люди, готовые сотрудничать с Империей Мрака в обмен на обещания будущих благ. Как оказалось, интересы Гранбретании простираются уже далеко за пределы Европы. Даже на другом берегу Срединного моря уже созданы отлично организованные вооруженные отряды, которые, когда придет их час, готовы будут оказать поддержку войскам Империи Мрака. Подобная тактика империи приводила графа Брасса в восторг, и с каждым днем он все больше привязывался к гостю.
– Пройдет еще два десятка лет, – говорил барон Мелиадус, – и вся Европа будет принадлежать нам. Через тридцать лет – весь арабский мир. А через пятьдесят, надеюсь, очередь дойдет и до той загадочной страны, которая именуется Коммуназией.
– Да, это древнее и весьма романтическое наименование, – усмехнулся граф. – Говорят, те земли сохранили поистине сказочное очарование, и именно там, судя по слухам, хранится Рунный Посох.
– Да, я слышал легенду, что он якобы покоится на самой высокой вершине мира, с которой никогда не сходит снег. Там вечно дуют ледяные ветра, а сторожат Посох поросшие шерстью обезьянолюди, необыкновенно сметливые и десяти футов ростом, – барон засмеялся. – Впрочем, я слышал и иные легенды о местонахождении Рунного Посоха. Утверждают даже, что он может храниться и в Амареке.
Граф кивнул:
– Ах да, Амарека… Вы хотите, чтобы и она стала частью империи? Поговаривают, что сами боги правят на том огромном континенте, что лежит по другую сторону океана. Доводилось мне слышать также, что люди, его населяющие, ведут жизнь спокойную и размеренную, совершенно не похожую на нашу. И будто бы их цивилизации не коснулись бесчисленные бедствия Тысячелетия Ужаса.
Впрочем, сам граф не придавал особого значения ни этим слухам, ни тому, что сам говорил об Амареке. Однако в этот миг он внезапно заметил, что в обычно столь невыразительных глазах барона вспыхнул интерес.
– Ну а почему бы и нет? – объявил Мелиадус. – Я бы пошел на штурм самих врат рая, если бы сумел их отыскать.
Через какое-то время, извинившись, граф оставил барона, и впервые за все это время погрузился в сомнения, ибо теперь он уже не был уверен в правильности своего решения держаться в стороне от схватки.
Дочь графа, хотя и унаследовала ум и проницательность своего отца, все же плохо знала людей, ибо была лишена того богатого опыта, которым владел Брасс, и потому барон, с его мягким мелодичным голосом и мужественной красотой, представлялся ей человеком порядочным и благородным, но вынужденным проявлять жестокость и суровость в силу возложенной на него исторической миссии. И даже в дурной славе барона было что-то привлекательное.
Сейчас, незаметно выскользнув из своих покоев, Иссельда спешила к нему на свидание, уже в третий раз. Они встречались в западной башне замка, которая пустовала со времен прежнего Лорда-Хранителя, встретившего там свой ужасный конец. Их свидания были достаточно невинными, всего лишь легкие прикосновения, поцелуи, ласковые слова любви и разговоры о свадьбе. Иссельда обожала своего отца и догадывалась, что одна лишь мысль о том, чтобы любимая дочь вышла замуж за барона Кройденского, может его очень расстроить. И все же не в ее силах было устоять перед обаянием Мелиадуса. Впрочем, она даже не была до конца уверена, что это чувство именно любовь. Но их таинственные встречи были столь волнующи, что она не могла не отдаться этому влечению.
В одной ночной рубашке Иссельда проворно пробежала по темными коридорам и лестницам замка, даже не подозревая, что за ней по пятам следует некая загадочная фигура в черном плаще и с длинным кинжалом в руках.
Не в силах сдержать бьющееся сердце, широко улыбаясь, взбежала она по винтовой лестнице башни, туда, где в темной комнате ее дожидался барон. Низко поклонившись, он обнял девушку и принялся ласкать ее сквозь тончайшую шелковую рубашку. На сей раз его поцелуи показались ей более настойчивыми, почти дерзкими, и, задыхаясь, она ответила на поцелуй, крепко обнимая спину барона, обтянутую замшевым жилетом. Его руки опускались все ниже. Сперва он ласкал талию девушки, затем ее бедра. Иссельда прижималась к барону, но неожиданно ощутила в душе некий необъяснимый страх и попыталась отпрянуть.
Однако он не пожелал отпустить ее. В лунном свете, что падал на лицо барона сквозь узкое окно башни, заметно было, что он охвачен возбуждением.
– Иссельда, вы должны принадлежать мне. Нынче же ночью мы покинем замок и завтра окажемся вне пределов Камарга. Твой отец не осмелится броситься за нами в погоню.
– Мой отец осмелится на все, что угодно, – отозвалась она невозмутимо. – Но я и сама не пожелаю так огорчить его.
– Что это означает?
– Очень просто. Я никогда не выйду замуж без его благословения.
– Он даст согласие.
– Сомневаюсь.
– В таком случае…
Иссельда вновь попыталась вырваться, но барон крепче стиснул ее в объятиях. Теперь она испугалась по-настоящему, хотя и сама не могла понять, как пылкая страсть, так волновавшая сердце, столь быстро перерасла в истинный ужас.
– Мне нужно идти. Отпустите меня.
– Ну нет, Иссельда, я не привык к отказам. Сперва этот упрямец, твой отец, а теперь и ты! Да я скорее убью тебя, но не позволю уйти, прежде чем добьюсь своего.
С этими словами он притянул ее к себе и попытался поцеловать. Девушка застонала. И в этот миг в комнате возникла темная, закутанная в плащ фигура. В лунном свете блеснул кинжал, и барон обернулся, не выпуская девушку из объятий.
– Немедленно отпустите ее! – воскликнул неизвестный. – Иначе, вопреки всем законам гостеприимства, я буду вынужден прикончить вас!
– Ноблио! – всхлипнула Иссельда. – Скорее бегите за отцом, вам с ним не совладать!
С громким хохотом барон Мелиадус отшвырнул Иссельду от себя.
– Чтобы я стал сражаться с тобой? Да ты смеешься надо мной, книжник! Поди прочь! Я уйду отсюда, но только вместе с ней.
– Вы уйдете один, – возразил Ноблио. – И как можно скорее, иначе я буду вынужден взять на себя грех смертоубийства. А Иссельда останется здесь.
– Нет, она отправится со мной, причем немедленно, хочет она того или нет, – плащ Мелиадуса распахнулся, и девушка заметила короткий меч у него на поясе. – Прочь, господин Ноблио! Или вам уже никогда не доведется сложить стихов о нынешней ночи.
Ноблио не шелохнулся. Неуловимым движением взявшись за рукоять меча, гранбретанец обнажил клинок.
– Даю тебе последний шанс, книжник.
