— Все равно глупо, — не унимался Жан-Поль, — останавливать поезд на границе между двумя государствами одной империи.
Мастер Шомус вздохнул:
— Попробовали бы вы проехать к полякам или мадьярам. Там вас заставили бы ждать больше двух часов. И вам необходимо было бы брать с собой паспорт. Поезд обыскивают. Ваш багаж обыскивают. Даже вас лично могут обыскать. А поляки так поступают со своими гражданами, даже если те пересекают внутренние границы.
— Да ну! — удивилась Мартин. — Ни за что не поеду туда!
— Не стоит об этом даже думать, — успокоил ее Жан-Поль. — Еще хочешь кофе, дорогая?
Мастер Шомус вернулся в поезд довольный и пищей, и компанией. Он был рад, что эти двое простых людей отвлекли его от неприятных мыслей. Больше он их никогда не видел и ничего о них не слышал.
В восемь часов Неапольский экспресс был уже в двадцати пяти милях от Марселя, спеша как можно скорее миновать границу с Лигурией.
Игра была в полном разгаре, и мастер Шомус подумал, что если бы во время остановок не запрещалось оставаться в вагоне, некоторые из игроков не вышли бы даже поесть. К этому времени веки волшебника снова отяжелели. Так как отец Арманд увлеченно беседовал с двумя другими пассажирами, мастер Шомус решил, что теперь его очередь подремать в купе. Он заснул, как только его голова коснулась подушки.
Внутренние часы подсказали ему, что было десять минут девятого, когда стук в дверь разбудил его.
— Да? Кто там?
— Фред, сэр. Я должен расстелить постели.
«Проснитесь, время ложиться спать», — недовольно подумал волшебник, спустив ноги на пол.
— Конечно, Фред, заходите.
— Извините, сэр, но я должен расстелить постели до того, как сдам смену в девять часов. У ночного сменщика нет всех ключей.
— Конечно, все в порядке. Я немного вздремнул, теперь чувствую себя намного лучше. Я выйду в холл. Вдвоем нам тут не развернуться.
— Верно, сэр. Спасибо, сэр.
* * *
За стойкой стоял другой бармен. Как только волшебник сел на высокий стул, бармен поставил стакан, который он протирал:
— Что-нибудь желаете, сэр?
— Конечно, дорогой. Пиво, пожалуйста.
— Одно пиво; хорошо, сэр. — Он взял кружку, вмещавшую целую пинту, наполнил ее и поставил перед мастером Шомусом.
У бара больше никого не было. Игра в саба не изменилась, как не меняется расположение звезд на небе. Мастер Шомус мысленно представил такое же путешествие сто лет назад — карты и правила были бы те же. Молодой Джеймисон заменил Бутройда, а Хаузер, Тайлер и Вандепол все еще играли. Маг медленно потягивал пиво, наблюдая за происходящим.
Сэр Стэнли и отец Арманд сидели на кушетке в дальнем углу, но не говорили друг с другом, а читали газеты, купленные в Марселе.
Шарпантьеру, вероятно, удалось вылечить Зайслера от похмелья и заставить его поесть. Теперь они оба сидели за столом с Бутройдом и Ламаром и негромко разговаривали. Зайслер пил кофе. Маккея, Квинта и Пибоди не было видно.
Затем из коридора вышел Пибоди, все так же прихрамывая и опираясь на свою трость с серебряным набалдашником. Он заказал виски с содовой и отыскал глазами кресло, где никто не сел бы рядом. Он тоже взял газету в Марселе и теперь полностью погрузился в чтение, как бы говоря всем своим видом: «Не приставайте ко мне!»
Волшебник допил свое пиво и заказал еще. Через несколько минут Фред, закончив свои дневные обязанности, вернулся в холл и сказал сменщику:
— Все, принимай смену, Тонио, — и поспешил удалиться.
— Нет, нет; я воздержусь, — послышался голос Зайслера. Эти слова он произнес так, чтобы волшебник услышал его. Зайслер сидел ближе всех к бару. Он встал, держа в руке кофейную чашку, и подошел к бару: — Еще чашку кофе, Тонио.
— Да, сэр.
Зайслер улыбнулся и кивнул мастеру Шомусу, но ничего не сказал. Волшебник кивнул в ответ.
Волшебник сделал вид, что не замечает, как Тонио за стойкой наливает в чашку добрую порцию виски, а потом до краев наполняет чашку кофе из кувшина, стоявшего на маленькой спиртовке. Все это проделывалось таким образом, что мужчины за столом не могли и подумать, что в чашке есть еще что-нибудь, кроме кофе.
Очевидно, Зайслер проделывал этот фокус уже не один раз.
Мастер Шомус позволил себе мысленно усмехнуться, хотя это была печальная усмешка. Бутройд, Ламар и Шарпантьер были убеждены, что Зайслер не обманет их бдительности, а тот напивался прямо у них на глазах. Ну, что тут поделаешь...
Пибоди отложил газету и подошел к бару со стаканом в руке:
— Еще виски с содовой, пожалуйста, — едва слышно произнес он.
Стакан был наполнен, и Пибоди вернулся на свое место к газете. Тонио снова стал протирать стаканы.
Мастер Шомус уже допивал третье пиво, когда в холле появился начальник поезда. Он обошел холл, обменявшись словом-другим со всеми, включая волшебника. Затем вышел на смотровую площадку, из чего мастер Шомус заключил, что Квинт и Маккей находятся там.
Начальник поезда Эдмунд вернулся к бару, снял фуражку, достал носовой платок и вытер лысину:
— Теплый вечер. Тонио, напитков хватает?
— На сегодняшний вечер вполне достаточно.
— Хорошо, хорошо. Но я проверил ванные отделения, там маловато полотенец. Джентльмены захотят принять душ, а полотенец на всех не хватит. Сходи в кладовую и принеси недостающие. Я присмотрю за баром.
— Сию секунду, начальник поезда, — Тонио ушел быстро, но без суеты.
Эдмунд отложил фуражку в сторону и встал за стойку. Но протирать стаканы не стал.
— Еще пива, мастер-волшебник? — спросил он.
— Нет, спасибо. Пока хватит. А то я не буду чувствовать ног под собой, — он встал и пошел к выходу на смотровую площадку.
— А вам, сэр? — обратился начальник поезда к Пибоди, сидевшему в нескольких футах от него.
Тот кивнул, встал и принес свой стакан.
Когда мастер Шомус проходил мимо стола, где сидел Зайслер, он услышал его слова:
— Ребят, а вы не знаете, кто этот тип с бородой?! А я знаю.
— Морри, ты заткнешься когда-нибудь? — холодно сказал Бутройд.
Зайслер замолчал.
— Что там такое происходит? Собрание? — послышался голос соседа мастера-волшебника с нижней полки. Это был риторический вопрос, поэтому мастер Шомус и не подумал отвечать.
Пассажиров разбудила не сила шума и не его неожиданность. Просто это был необычный шум. А когда шум стал интересным, вернуться в постель оказалось трудновато.
Стук и грохот самого поезда, мчащегося к Италии, стал уже привычным, его почти не замечали. И если бы новые звуки утонули в привычном шуме, все было бы в порядке. Но такого не случилось; скорее, было наоборот.
