Щен так надеялся, что ему дадут отдохнуть, но его отвели в подвалы. «Неужели очередное наказание?» — с каким-то тупым безразличием подумал мужчина, а потом грустно усмехнулся мысли, что у него уже и так все скрутило от боли и новую он даже не почувствует, а через день или два и вовсе будет здоров — теперь на нем все заживало и правда как на собаке. Но то, что случилось потом…
С самого детства Щена преследовали насилие и жестокость, порой в самых чудовищных их проявлениях, но о таком он даже и не думал никогда.
Оковы, впивающиеся в руки, ноги, горло, лишающие сил — в этом не было ничего нового, но потом его… с ним… С ним поступили так, как он, по велению царя, поступал с захваченными женщинами. Кажется, мир снова разлетелся на куски и стал комком ужаса, боли и криков, липких прикосновений и жалящих слов. А потом…
* * *
Свет ударил по глазам раскаленной плетью. Сколько прошло времени? День? Месяц? Год? Щен не знал, и ему было все равно. Боль, рождающаяся изнутри, застилающая разум, и все как в белой дымке. Смерть казалась благословением. Такого никогда не было, обычно жить хотелось до умопомрачения, но теперь… теперь не тело его изувечили, а саму душу. Исковеркали, осквернили те крохи светлого, что еще оставались. И лучше смерть, чем дальше жить… так.
Его повернули, как безвольную куклу, подняли на колени, схватили за волосы, заставляя посмотреть кому-то в глаза. Но глаза Щена словно подернулись дымкой. Они смотрели куда-то внутрь, оставаясь безразличным к происходящему извне. Кажется, с этим взглядом умерли и все чувства, ощущения.
Удар, еще один… да какая разница! Нет ни малейшего желания выныривать из этой липкой дымки. Слова… А что ему теперь до слов? Его так долго ломали. Наверное, наконец-то получилось.
Топот ног, его куда-то несут, снова боль от яркого света, потом благословенная темнота. Кто-то произносит знакомое имя, но ведь теперь это неважно…
Щен почти уговорил себя уйти, раствориться в этой боли и отчаянии, когда что-то вырвало его в реальность. Это «что-то» огнем горит на губах, проникает в рот. Нет, это уже не кажется огнем, скорее божественный нектар. Как можно от него отказаться? Не пойти за ним? Первый глоток рефлекторный, второй уже осознанный. И вот с этим осознанным глотком возвращаются все чувства разом. Накатывают ощущения.
Полумрак, запах сушеных трав, потрескивание поленьев в очаге — это слух, обоняние, зрение. Вкус крови на губах. И боль… память о боли, ведь тело научилось так быстро излечивать себя! Если бы так же легко даровалось и забвение! Щен снова готов был соскользнуть в небытие, но хлесткая пощечина обожгла щеку, и такой знакомый голос буквально приказал:
— Вернись! Это не выход!
Эрн склонился над ним так низко, что его волосы мазнули по лицу, рождая странное ощущение и еще глаза… Щен никогда не видел у целителя такого неистового взгляда.
— Убей! — одними губами попросил Щен.
— Ш-ш, — его тут же сгребли в охапку и, кажется, даже гладили по голове. — Не стоит, не нужно призывать смерть. Ты сильный. Тебе столько довелось пережить, что и с этим справишься. Я помогу.
Эрн говорил что-то еще, при этом не переставая поглаживать мужчину, словно испуганного ребенка. Щен хотел что-то сказать, что-то спросить, но его сморил сон. Он чувствовал себя таким слабым, как никогда ранее.
Проснулся он от спора. Миг, и Щен понял, что целитель спорит с царем. Более того, всегда сдержанный Эрн почти кричал на царя:
— Ты совсем с ума сошел? Ты хоть понимаешь, что сотворил с ним?
— Я еще прекрасно осознаю свои действия, щенок!
— Да? И чего ты добивался? Совсем уничтожить его? Того, кого называл своим последним шансом?
— Это должно было пробудить в нем силу!
— Силу? Да ты чуть не столкнул его в пучину безумия! Я не знаю, сумею ли вытащить его из этого состояния!
— Уж постарайся!
— Зачем? Чтобы следующая твоя выходка толкнула его обратно? Ты хоть понимаешь, что будет тогда? Если он обезумеет? Даже у меня не хватит сил удержать сумасшедшего вампира!
— Ну… ты же сможешь его вытащить? — невероятно, неужели в голосе царя прозвучало что-то вроде сожаления?
— Сделаю все возможное. Но обещай мне, поклянись, что больше ничего подобного с ним не случится! Не забывай, он твой последний шанс. Жизнь человеческая не так уж длинна, ты не успеешь вырастить еще одного Пса.
— Хорошо, клянусь. Доволен?
Эрн промолчал, наверное, просто кивнул, а потом сказал:
— У меня будет еще несколько просьб. Для лечения, так сказать.
— Слушаю.
Наверное, они отошли, так как более Щен ничего не слышал, но и этого оказалось более чем достаточно. До сего момента он и думать не мог, что кто-то посмеет разговаривать с царем в таком тоне.
Спустя очень непродолжительное время врачеватель вернулся и тотчас склонился над Щеном, просто констатируя факт:
— Ты все слышал, не так ли?
— Почти, — к чему отрицать очевидное.
— Что ж, ладно. Ты останешься здесь… на некоторое время. Тебе оно нужно, чтобы… прийти в себя.
— Вряд ли это возможно, — язвительно усмехнулся Щен, отворачиваясь к стене.
Почти тотчас на его плечо легла рука, и мужчина вздрогнул от отвращения к самому себе. Эрн сделал вид, что не заметил, хотя голос прозвучал очень участливо и ласково:
— Пойдем. Тебе сейчас нужна хорошая ванна. Царевы подземелья весьма грязное место.
В кои-то веки Щен был с этим согласен. Его тело все скрипело от засохшей крови, пота и других жидкостей. Он был сам себе отвратителен и желал бы скинуть саму свою кожу. Поднимаясь, Щен сокрушенно заметил:
— Я тебе всю постель испачкал.
— Ей не впервой, — отмахнулся целитель. — Поменяют. Идем, вода стынет.
На этот раз Эрн не оставил Щена одного, как делал всегда, а помог вымыться, тщательно соскребая корку грязи, пока тот, поежившись, не фыркнул:
— И как тебе не противно!
— Что именно? — глаза врачевателя снова улыбались, кажется, он искренне недоумевал.
— Все это… — неопределенно буркнул Щен, и, опустив глаза, совсем тихо добавил: — Прикасаться ко мне.
— Глупости! Ты же не прокаженный!
— Теперь все равно что… — надломлено ответил мужчина. Захотелось утопиться, но вряд ли это возможно.
Тонкие, но очень сильные пальцы схватили Щена за подбородок и неумолимо потянули вверх, заставляя взглянуть в глаза Эрну, возмущенно проговорившему:
— Чтобы я этого никогда больше не слышал! То, что произошло — то произошло, оставь это в прошлом. В этом нет твоей вины. Ты не стал хуже. Тебя просто пытались сломить. И ты поддашься? Ты же воин!
