— Так нам никто не помешает, — объяснил он.
Темноволосая соблазнительно улыбнулась. Развязав тесемки, она сбросила свою накидку на пол. — Разве ты не снимешь свой плащ?
— Я скорее сниму с себя кожу, — ответил Моллокос Меланхоличный.
Женщина в его объятиях задрожала.
— Ты говоришь странные вещи. Ты меня пугаешь, — её руки покрылись мурашками. — Что у тебя в руке?
— Прекрати, — он пронзил ее горло. Шипя, она упала на колени. Из широко раскрытого рта торчали длинные острые клыки, блестящие в тусклом свете. По ее шее текла черная кровь. Лейкоморф, подумал он, или что-то более странное. В лесах теперь было полно странных существ: полукровки, зачатые от демонов и деодандов, отродья суккубов и инкубов, подобия людей, выращенные в резервуарах, порождения болот, слепленные из гнилой плоти.
Склонившись над бледным телом, Моллокос Меланхоличный смахнул волосы с ее лица и поцеловал, сперва в бровь, потом в щеку, затем глубоко в рот. С содроганием жизнь оставила ее и с глубоким вдохом вошла в него, теплая, как летний ветерок во времена его молодости, когда солнце светило ярче, а городах людей еще звучал смех.
Когда она похолодела, он произнес слова Договора Казула, и ее тело снова открыло глаза. Он приказал ей подняться и охранять его сон. Он был вымотан, но не мог позволить застать себя врасплох. Без сомнения, этой ночью здесь будут еще гости.
Он видел во снах Кайн, мерцающий за высокими белыми стенами.
Ночной воздух веял прохладой, когда Чимвазл выскочил из трактира через боковую дверь. От озера поднимался серый туман, было слышно, как внизу хлюпает вода, как будто кто-то движется по мелководью. Пригнувшись, он осмотрелся по сторонам, поводя выпученными глазами из-под обвислого колпака, но не увидел ни следа твк-ан. Не слышно было и зловещего шума стрекозьих крыльев.
Значит, они его не выследили. Это хорошо. На сей раз он сбежал. Он не сомневался, что в лесу бродят гру, упыри и эрбы, но лучше рискнуть столкнуться с ними, чем с некромантом. Несколько хороших ударов кнутом, и его пунер оставит всех позади. А если нет… что ж, в Полимамфо куда больше мяса, чем в Чимвазле. Ухмыляясь до ушей, он поскакал вниз по каменистому холму, тряся животом.
На полпути вниз он заметил, что телега исчезла.
— Чертов пунер! — завопил он, остановившись в изумлении. — Вор! Вор! Где моя телега, вшивый болван?
Ему никто не ответил. У подножия ступеней не было ничего, кроме зловещего вида железного паланкина и четырех огромных, черных, как ночь, деодандов, стоящих по колено в озере. Вода прибывает, понял вдруг Чимвазл. Дом у Озера превращается в остров.
Ярость пересилила страх. Деоданды были известными любителями человечины.
— Вы сожрали моего пунера? — возмутился он.
— Нет, — ответил один из них, продемонстрировав полный рот блестящих клыков, — но если подойдешь поближе, мы с удовольствием съедим тебя.
— Пф, — сказал Чимвазл. Теперь, подойдя ближе, он заметил, что деоданды мертвы. Без сомнения, работа некроманта. Он нервно лизнул мочку уха, и в голову ему пришел хитрый план. — Ваш хозяин Моллокос приказал отнести меня в Кайн как можно быстрее.
— Конешшшно, — прошипел деоданд. — Моллокос командует, мы повинуемся. Садись, и мы уходим.
Что-то в его словах заставило Чимвазла задуматься, так ли хорош его план. Или дело было в том, как все четверо деодандов защелкали острыми зубами. Он заколебался и внезапно ощутил движение за спиной и колебания воздуха на задней стороне шеи.
Чимвазл развернулся. Твк-анин парил перед его лицом, держа наготове копьё, а позади него виднелась еще дюжина. Его выпученые глаза вытаращились еще сильнее, когда он понял, что твк-ане облепили верхние этажи Дома у Озера, как осы, только в два раза более злобные. Стрекозы напоминали светящееся зеленое облако, грохочущее, как грозовая туча.
— Тебе конец, — сказал твк-анин.
Липкий язык Чимвазла метнулся, выхватив маленького зеленого воина из седла. Но пока он жевал и глотал, облако двинулось на него, сердито жужжа. Визжа от страха, Великий Чимвазл был вынужден бежать по ступеням обратно к гостинице, преследуемый роем стрекоз и смехом деодандов.
Лирианн была раздосадована.
Все бы куда легче, если бы она заставила волшебников сражаться и истратить магию друг на друга. Она не сомневалась, что жуткий Моллокос быстро расправился бы с мерзким Чимвазлом, но чем больше заклинаний он бы истратил, тем меньше у него останется, когда она придет пощекотать его.
Вместо этого Моллокос отправился отдыхать, а Чимвазл ускользнул в ночь, как трусливый краб.
— Ты погляди, что он сделал с моей шляпкой, — пожаловалась Лирианн, поднимая ее с пола. Чимвазл растоптал ее и сломал перо, убегая.
— Это его шляпа, — сказал Рокалло, — ты ее проиграла.
— Да, но я собиралась отыграться. Хотя, думаю, я должна радоваться, что она не превратилась в таракана.
Она натянула шляпу на голову, лихо заломив под углом.
— Сначала он испортил наш мир, теперь мою шляпу…
— Чимвазл испортил наш мир?
— Он, — мрачно ответила Лирианн, — и такие, как он. Волшебники. Чародеи и чародейки, мудрецы, маги и архимаги, ведьмы и чернокнижники, заклинатели, создатели иллюзий, призыватели демонов. Некроманты, геоманты, аэроманты, пироманты, чудотворцы, сноходцы, снотворцы, пожиратели снов. Все они. Их грехи начертаны на небе, темные, как солнце.
— Ты думаешь, что в кончине мира виновата черная магия?
— Пф, — вымолвила Лирианн. Мужчины бывают так глупы. — Белая и черная магия — всего лишь две стороны одного терция. Истина записана в древних книгах, для тех, у кого достаточно ума, чтобы верно их истолковать. Когда-то не существовало никакой магии. Небо было ярко-голубым, солнце — теплым и золотым, в лесах водились олени, зайцы и певчие птицы, и человечество процветало. Древние люди строили башни из стекла и стали, которые были выше гор, и корабли, которые плавали к далеким звездам. Где теперь их слава? Исчезла, пропала, забыта. Вместо этого у нас есть заклинания, чары, проклятия. Воздух остывает, в лесах полно гру и упырей, по руинам древних городов бродят деоданды, пельграны правят небесами, когда-то принадлежавшими человеку. Кто виноват во всем этом? Волшебники! Их магия отравила солнце и наши души. Каждый раз, как на земле звучит заклинание, солнце становится еще темнее.
Она могла бы продолжить, если бы в этот самый момент пучеглазый Чимвазл не ввалился в дверь, хватаясь за голову длинными руками.
— Уберите их! — вопил он, метаясь между столами. — Ой-ей-ей! Отстаньте от меня, я не виноват, это был не я!
