Богов было семеро, все равные между собой, а звали их Белар, Чолдан, Недра, Исса, Мара, Олдур и Торак.
Гарион, как и все жители этой части Сендарии, конечно, знал всё, что произошло потом, потому что эта история вела своё происхождение от олорнов, а Олорнские королевства окружали Сендарию с трёх сторон. Воображение унесло мальчика далеко-далеко, туда, где боги в те давние туманные дни создавали вселенную, и озноб охватывал его при упоминании запретного имени Торак.
Гарион внимательно слушал, как каждый из богов выбирал себе народ: Белар — олорнов, Исса — найсанцев, Чолдан — арендов, Недра — толнедрийцев, Мара — больше не существующих Марагов, а Торак — энгараков, только бог Олдур предпочёл жить в одиночестве, изучая звёзды, признав только нескольких людей своими учениками и последователями.
Гарион обвёл взглядом заслушавшихся домочадцев. Глаза Дерника были широко раскрыты, руки старого Крэлто вцепились в стол, лицо Фолдора сильно побледнело, на щеках стыли слёзы. В глубине комнаты стояла тётя Пол. Хотя в очаге жарко горел огонь, она зябко куталась в накидку, но стояла выпрямившись, не сводя взгляда с рассказчика.
— И однажды бог Олдур сотворил драгоценность в форме шара, в драгоценности этой переливалось сияние звёзд, рассыпанных по северному небу. И восхищённый народ назвал эту драгоценность Оком Олдура, потому что с её помощью мог Олдур видеть, что было, что есть и чему ещё только предстоит свершиться.
Гарион только сейчас осознал, что сдерживает дыхание, потрясённый величием рассказа. Он слушал и слушал, как Торак украл Око, а другие бога пошли на него войной, как Око отплатило похитителю, испепелив левую сторону лица и лишив глаза и левой руки.
Старик остановился передохнуть и потянулся к кружке. Тётя Пол, по-прежнему стягивая на груди накидку, принесла ему ещё одну; движения её были величественны, глаза горели.
— Никогда ещё не слышал, чтобы так рассказывали, — тихо пробормотал Дерник.
— Это «Книга олорнов». И рассказывают её только в присутствии королей, — также тихо ответил Крэлто. — Я знал когда-то человека, который слушал её при королевском дворе в Сендаре; он кое-что запомнил, но целиком я сам слышу впервые.
Рассказ продолжался; старик вспоминал, как две тысячи лет назад чародей Белгарат повёл Чирека с тремя сыновьями вернуть Око, о том, что было дальше: укрепление западных границ против нашествия войск Торака, прощание с землёй богов, приказавших Райве охранять Око в своей крепости на Острове Ветров, создание огромного меча, в рукоятку которого и было вделано Око. Пока волшебная драгоценность оставалась на месте, а потомки Райве правили островом, Торак не мог победить Потом Белгарат послал любимую дочь к Райве, чтобы та стала матерью королей, а другая дочь осталась с ним, изучила искусство волхования, потому что была отмечена тайным знаком чародеев.
Голос рассказчика понизился почти до шёпота:
— И Белгарат вместе с дочерью, чародейкой Полгарой, творили заклинания, чтобы отпугнуть Торака. И некоторые люди говорят, что они и поныне оберегают земли от пришествия злого бога и так будет до конца дней, ведь древнее пророчество гласит, искалеченный Торак однажды поднимется против королевств Запада, чтобы потребовать обратно Око, доставшееся ему когда-то дорогой ценой, и начнётся поединок между Тораком и потомком Райве, и в битве этой решится судьба мира.
Старик замолчал; плащ соскользнул с плеч, знаменуя окончание рассказа.
Долгое время никто не осмеливался заговорить, слышались только слабое потрескивание дров в очаге да бесконечная песня кузнечиков и лягушек в тёплой летней ночи.
Наконец Фолдор, откашлявшись, поднялся.
— Вы оказали нам сегодня великую честь, мой добрый друг, — сказал он прерывающимся от волнения голосом. — Эту историю рассказывают только королям, а не простым смертным, как мы.
Старик ухмыльнулся, глаза весело заискрились.
— Последнее время я что-то не встречаюсь с королями, дружище Фолдор. Они, видно, слишком заняты, чтобы слушать древние сказки, а историю нужно время от времени рассказывать, чтобы она не забылась, а кроме того, кто знает в наше время, где может скрываться король?!
Все рассмеялись и начали расходиться — становилось поздно, а завтра многим нужно было вставать с первыми лучами солнца.
— Не поможешь донести фонарь туда, где я обычно сплю? — спросил сказочник у Гариона.
— С радостью, а ответил мальчик, вскакивая и спеша на кухню.
Сняв с крюка квадратный стеклянный светильник, зажёг свечу, укреплённую внутри, и возвратился в зал.
Фолдор о чём-то беседовал со стариком, а когда отвернулся, Гарион заметил странные взгляды, которыми обменялись сказочник и тётя Пол, всё ещё неподвижно стоявшая в глубине зала.
— Ну что, готов, малыш? — спросил старик, завидев Гариона.
— Как только скажете, — отозвался тот; оба направились к выходу.
— Но ведь история не закончена? — спросил Гарион, сгорая от любопытства. — Почему ты остановился и не рассказал, чем кончилась встреча Торака и райвенского короля?
— Это уже другая история, — пояснил старик.
— Расскажешь когда-нибудь? — настаивал мальчик. Старик засмеялся.
— Торак и райвенский король ещё не встретились, рассказывать пока не о чем, разве что… дождаться этого события.
— Но ведь это всего-навсего сказка, не правда ли? — возразил Гарион.
— Ты думаешь?
Вынув бутылку вина из-под туники, старик жадно припал к горлышку.
— Кто сказал, что это сказка, а не правда, скрытая в легенде?
— Нет, всё это вымысел, — упрямо повторил Гарион, чувствуя себя таким же практичным и твердолобым, как любой коренной сендар. — Как это может быть правдой — ведь чародею Белгарату теперь уже… даже трудно сказать, сколько лет; люди же так долго не живут.
— Семь тысяч лет, — вздохнул старик.
— Что?
— Чародею Белгарату семь тысяч лет. Может, немного больше.
— Это невозможно, — решил Гарион.
— Неужели? Сколько тебе лет?
— Девять будет в следующем месяце.
— И за девять лет ты понял и узнал, что возможно, а что нет? Ты необыкновенный мальчик, Гарион.
Гарион залился краской.
— Ну, — начал он, внезапно потеряв уверенность в себе, — самый старый человек, известный мне, — это Велдрик, работник на ферме Милдрина. Дерник говорит, ему уже девяносто и он старше всех в здешней местности.
— И местность эта, конечно, очень велика, — серьёзно вставил старик.
— А тебе сколько лет? — спросил Гарион, не желая сдаваться.
— Довольно много, малыш, — ответил старик.
