— Я все-таки послала разведчиков, — сообщила она, присаживаясь рядом. — Чем быстрее мы найдем тех выродков, тем лучше.
— Отлично.
Кага пошла за бурдюком вина и копченым мясом. Они поели. А потом девушка сама напилась из бурдюка и без лишних церемоний дала коту полакать вина прямо с ладони.
— А ты изменилась, — проворчал кот, недовольно фыркнув: вино явно кислило.
— Недобродившее, — поморщившись, согласилась Кага. — Изменилась? А, да… — Она кивнула, снова поморщившись. — У меня будет ребенок. Уже заметно?
— Мне заметно. От кого?
— Откуда я знаю? — удивленно посмотрела на него Кага. — Скорее всего, от Делоне.
Кот повернул голову, и в вечерних сумерках она заметила его округлившиеся зрачки.
— Я уже слишком старая, — усмехнулась она, с легкостью отгадав его мысли. — Мне пятнадцать лет, Рбит, и половину жизни забрали Горы.
— Не хочешь пожить немного в Громбе?
— Зачем? Снова болтаться по тамошним вертепам? Да и за каким лядом бросать Горы — просто так, без причины? — Она свела брови. — Ноги у меня по-прежнему крепкие!
Ее злость развеселила Рбита. «Лукавит», — подумал он, прекрасно понимая, что без Гор ей просто не выдержать. Они в самом деле отняли у нее половину жизни.
— Я всегда мечтала быть мужчиной, — угрюмо призналась Кага. — Жаль, что так… А больше всего я хотела бы стать гадбом. — Она с серьезным видом уставилась на него. — Как ты, знаешь?
— Ты такая и есть, сестра, — столь же серьезно ответил Рбит. — Просто пока этого еще не замечаешь. Оно таится глубоко внутри тебя, а увидеть его сложно.
Она потянулась рукой к его упругому бархатному загривку и почесала за ухом.
— Надо бы поспать.
— Надо. Завтра снова тяжелый путь. И кто знает — какой расклад, если найдем этих, Хагена…
— Да, может, предстоит драка.
— Именно. Драка.
Оветен смотрел на людей, шедших впереди него по крутой горной тропе, когда у него из-под ног стала уходить почва. Груда камней, вызывая за собой лавину, едва не увлекла его в пропасть. С трудом удалось удержать равновесие.
На него стали оглядываться. Он поднял руку, давая знак, что все в порядке. Дальше он уже двигался осторожно, не отрывая взгляда от тропы. Земля, где каждый шаг может оказаться роковым! Убийственный переход уже сгубил двух его людей. А позавчера он сам подвернул ногу.
Усилился холодный ветер. Оветен посмотрел на небо. Капнули первые крупные капли. Начинался вечерний ливень.
Сверху, откуда-то спереди, послышался осипший женский голос:
— Надо чуть подналечь! Недалеко расселина, там хорошо укрыться от ветра! Всего четверть мили!
Солдаты зашагали шустрее. Девушка пропустила людей вперед, поджидая Оветена.
— Как нога? — спросила она.
Отмахнулся, исподтишка бросив взгляд на ее стройную фигуру. Казалось, она не ощущала холода. Кроме тяжелых армейских сапог, на ней была лишь рассупонившаяся кожаная куртка и короткая юбка с косым разрезом сбоку аж до самого бедра, видно, чтобы не стеснять движений. Скрещенные под грудью ремни крепко держали большой мешок за спиной да колчан с луком и стрелами.
— Вообще-то болит, — честно признался Оветен. — Но ничего, я поспеваю.
— Еле-еле…
— Тогда оставь меня в покое, госпожа.
Она рассмеялась, сверкнув зубками.
Называли ее Охотницей. Прозвище несколько удивляло Оветена, но старый комендант еще в Бадоре объяснил ему, что женщина, которая выслеживает и убивает стервятников, вполне заслуживает такого эпитета.
Она была известна во всех околотках Бадора и Громба. Слухи о необычной истребительнице крылатых Разумных давно уже просочились с Гор. То заблудившимся путникам дорогу покажет, то неожиданно появится возле костра ночных патрулей. Порой она спускалась с гор вместе с купеческими караванами до самого Рикса. Нередко наведывалась и в города. Посты у ворот всегда обращали на нее внимание. Одинокая да еще вооруженная женщина в самом сердце Громбеларда бросается в глаза. Офицеры легиона быстро научились ценить те сведения, которые она время от времени приносила.
Судьбе стало угодно, чтобы утром того же дня, когда Оветен прибыл в Бадор, Амбегену доложили о появлении лучницы в городе. Ее засекли у Царских Ворот, и Оветен подумал, что фортуна ему улыбнулась, хотя еще тогда, в сущности, не понимал насколько.
— Не надо так грозно смотреть на меня, господин, — сказала она, показывая жестом, что нужно догонять отряд. — Идем.
Потянулись вслед за солдатами, десятка шагов не прошли, как с неба ливануло будто из ведра. Под косыми струями дождя солдаты продирались вперед, скользя по узкой тропе, скорее всего звериной, проторенной разве что горными козлами. Оветен не мог взять в толк, откуда берутся тропинки в местах, где, может быть, нога человека никогда не ступала. Среди горных вершин нет никаких селений, поскольку нет мест, где можно пасти овец. Козы? Ну не питаются же они этими скалами, на которых даже мох не растет!
— Когда-то здесь были селения многочисленного племени, — сказала девушка, словно читая его мысли. — Очень могущественного. Остались только руины удивительных зданий, прямо среди каменных глыб. Похоже, некоторые из этих тропинок — следы древних дорог шергардов.
Он с любопытством смерил ее взглядом. Уже не в первый раз она демонстрирует удивительные знания. Неоднократно он пытался выяснить их источник, но пока безуспешно.
— Откуда ты об этом знаешь, госпожа? — Он решился спросить напрямик. — И об этом, и о многом другом?
Она чуть склонила голову:
— Мой опекун, можно сказать, приемный отец… видел рождение разума стервятников.
Оветен оторопело уставился на нее.
— Когда-то он был мудрецом-Посланником, — пояснила девушка. — Теперь живет здесь, в Тяжелых Горах, и занимается исключительно историей Шерера. Его кличут Старцем.
— Мудрец-Посланник, — повторил Оветен.
Девушка кивнула в знак согласия.
— В Армекте о них знают лишь то, что они будто бы существуют, — сказала она.
«Сегодня она на редкость разговорчива», — мелькнуло в голове у Оветена.
— Лахагар, — продолжила девушка, — посланник Шерни. Человек, который ведает сущность Пятен и Полос Шерни. А так никакой он не чародей и не маг. Такой, как все, — из плоти и крови. Общение с Шернью продлевает срок жизни, да и только. Опять же, большую часть жизни Посланник проводит в пределах Края, а там время течет в девять раз медленнее. Вот и считай, когда в Шерере пролетит девяносто лет, в Дурном Крае пройдет лишь десять. Больше я тебе ничего не скажу, господин, поскольку ничего больше не знаю. А если даже и знаю, то сути не разумею, — откровенно призналась она.
