— Сколько орудий нам удалось восстановить после вчерашнего поражения? — спросил генерал Ворстал.
— Четыре, — ответила генерал Алуна. — Четыре боеспособные шестифунтовые пушки, команду набрали из нескольких выживших легкораненых и добровольцев.
— На это нельзя возлагать надежды, — вздохнул Ворстал. — Пятая часть того, чего и раньше было недостаточно.
— Можно попробовать дым, — предложил Рамстандел. Во время военного совета он занимался своей бородой, добавляя на неё маленькие тучки, водяные смерчи, и гибких морских змеев с длинной шеей. Плавать в водах Дельты Рамстандела стало небезопасно. — Что-нибудь что выкурит их оттуда. Горючую щёлочь, серную кислоту в бутылках, сероводород, духов воздуха с запахом разложения.
— Колдуны смогут нейтрализовать их раньше, чем они нанесут вред, — возразил я. — Мы бы с тобой смогли.
Рамстандел театрально пожал плечами. Прямо под подбородком у него сверкнула молния.
— Значит, отступление, — с горечью, но решительно произнес Ворстал. — Если мы ещё раз столкнёмся с этой штукой и с остатками их войска, нашей армии не станет. Я не могу этого допустить. На время поменяемся позициями. Мне нужна сотня добровольцев, чтобы отвлечь внимание на Стене Монтвейла, а мы пока начнём потихоньку сворачиваться.
Он обернулся, заглянул в глаза каждому из своих офицеров.
— Все офицеры, включая меня, предоставят своих лошадей на нужды санитарного обоза.
— При всём уважении, сэр, — возразила генерал Алуна, — вы знаете, сколько сторонников Железного… в смысле, когда вести об этом дойдут до парламента, вас отстранят. И возложат белый флаг к ногам этой треклятой машины раньше, чем мы успеем восстановить армию, не говоря уже о её пополнении.
— Конечно, отстранят, — согласился Ворстал. — Может, даже арестуют. Я буду рассчитывать на тебя, ты сохранишь армию и используешь вырученное время, на то, чтобы что-нибудь придумать. Ты всегда была умнее, Люсьена.
— Железное Кольцо просто так не согласится на мирное урегулирование, — произнесла Миллоуэнд, и я с удивлением заметил, что она применила едва уловимое заклинание убеждения. Её голос зазвучал чётче даже в дальних углах командного шатра, её тень стала длиннее и темнее, а глаза засветились пламенем. — Вы портили им кровь, месяцами не давая продвигаться. Вы спутали все их планы. Теперь их требования будут безжалостны и безоговорочны. Если эта армия отступит, они закуют ваш народ в цепи и предадут Элару огню, пока на их пути не останется лишь пепел. А вот если бы машину уничтожили, смогли бы вы справиться с остатками вражеской армии теми силами, что в вашем распоряжении?
— Если бы уничтожили?! — воскликнул Ворстал. — ЕСЛИ БЫ! Да если бы мой член оброс чешуёй и подрос ещё на девяносто футов, это был бы дракон. ЕСЛИ БЫ! Миллоуэнд, вы и ваш отряд сделали для нас невозможное, но медлить больше нельзя. Как бы то ни было, я прослежу, чтобы вам заплатили и выдали документы на беспрепятственное передвижение.
— У меня есть свежая идея, — сказала моя мать. — У нас будет долгая и бессонная ночь, если это вообще возможно. Всё, что мне надо сейчас услышать — сможете ли вы встретить армию Кольца, если мы спишем эту машину со счетов, или нет.
— Однозначно нет, — медленно произнёс Ворстал. — Но у нас всё ещё есть вторая линия заграждений, и это шанс захватить ещё одну, если бы только всё было так, как вы сказали.
— Для этого нам понадобятся ваши инженеры, — ответила Миллоуэнд. — Кузнецы, плотники, бригадные подряды из всех тех, кто в состоянии держать лопату или топор. Те добровольцы у Стены Монтвейла тоже понадобятся для прикрытия, ценой своей жизни, если придётся.
— Что вы задумали? — спросила генерал Алуна.
— Ловушка, как вы и сказали, не сработает, пока мы не убедимся, что машина в неё попадёт. — Миллоуэнд изобразила шаги машины пальцами. — Так какую приманку нам использовать, чтобы точно обеспечить её движение в нужном направлении? Что должно появиться на поле, чтобы заставить их запустить машину и атаковать в лоб?
Сделав в меру драматическую паузу, она всё нам рассказала.
Вот тогда мы начали кричать и спорить по-настоящему.
Где-то возле Озера Корлан, Северная ЭлараНезадолго до рассвета выжившие эларийцы отступили от Стены Монтвейла. Их пороховницы опустели, а мушкетный огонь, магия и темнота сократили их ряды. Но свою задачу — держать противника подальше от наших позиций и не дать им раскрыть наш истинный план — они выполнили.
Позади них несколько полков эларийской пехоты всю ночь шумно маршировали, старательно изображая отступление. Они действительно отступили, но не к дорогам, а к новой линии укреплений, где отмеряли порох, точили штыки или беспокойно дремали прямо на том месте, которое будут защищать с первыми лучами солнца.
Мы же не смыкали глаз. Тариэль с Кэладэшем часами беседовали c опытнейшими из выживших артиллеристов. Когда выдавалась свободная минута, мы с Миллоуэнд и Рамстанделом без зазрения совести пожирали всё, что попадалось под руку. Мамин план тянул на полтора пирога.
Тусклая медь солнца пробивалась сквозь угольно-чёрную пучину пасмурного неба. Струйки дыма вились над лагерем Железного Кольца, предвещая их войску горячий завтрак перед атакой на нас. Генералу Ворсталу пришлось обречь своих людей на холодную ночь, дабы сохранить видимость того, что ночью основные силы эларийцев ушли к югу. Нам, волшебникам, еду готовили кухонные бесы, связанные договором с Миллоуэнд. Их сморщенные зелёные лица смотрелись нелепо под красными кожаными колпаками, но их печи очень кстати располагались в другом измерении.
Солнце поползло выше, и войска Железного Кольца начали строиться. Знамёна полков трепетали как паруса над тёмным беспокойным морем. Над машиной развернулся гордый флаг — голубой круг внутри серого на чёрном поле — символ городов Железного Кольца, собственные владения которых занимали берега огромных заледеневших озёр в месяце ходьбы к северу от Элары.
В десятом часу утра они бросили на нас всю свою мощь и коварство.
— Похоже, пора узнать, кто мы: всего лишь дураки, или же дураки, которые в итоге побеждают, — произнесла Миллоуэнд. Впятером мы заняли свою боевую позицию, и растущее волнение почти избавило нас от усталости. Как у нас заведено, мы принялись за свои маленькие ритуалы, бодрящие и торжественные: обнимались, пожимали руки, добродушно дразнили друг друга. Моя мать поправила мне шляпу и смахнула пыль с моего мундира.
— Рамстандел, — спросила она, — не считаешь, что сейчас самое время отыскать твою вечно пропадающую шляпу?
