— Хочу, чтобы она мне помогла.
— Фея? — недоверчиво переспросил дракон, — помогла? Серьезно?
Драконы фей не боялись. Совсем. Они искренне считали их абсолютно безвредными и изрядно переоцененными существами. Возможно потому, что магия фей совершенно не действовала на бронированных чудовищ, и потому последние волшебство это просто не замечали.
Конечно, кое-какая информация до драконов долетала, однако относились к ней крылатые с большим скепсисом.
— Да, — вздохнула Лизандра, — думаю, кроме нее, некому. Отвези меня к ней, Шарик, пожалуйста.
Она умоляюще поглядела на дракона. Тот кивнул.
— Отвезу, конечно, если ты хочешь.
Фея Гертруда жила, как вы помните, на Седьмом холме. В трехэтажном доме, облицованном розовым мрамором. В особняке, окруженном розовыми кустами, колючими, как облепиха и вонючими, как жасмин.
Она оказалась еще более волшебной и прекрасной, чем Лизандра воображала. В общем и целом фея больше всего походила на парадный портрет принцессы на выданье. То есть у нее в самом деле были громадные фиолетовые глаза с загнутыми вверх черными ресницами, маленькое фарфоровое личико с губками-вишенками, белые волосы аж до щиколоток, талия, которую можно было обхватить ладонями, и грудь, как альпийские горы. Очертания ног лишь угадывались под длинным струящимся балахоном, но можно было поспорить, что и ножки у феи тоже прелестные. Королева бросила завершающий взгляд на руки феи — конечно же, очаровательные ручки с безукоризненным маникюром — вздохнула и спрятала свои, с обгрызенными ногтями, за спину. Будь Лизандра хотя бы в половину такой, Роланд бы точно ее полюбил.
— Ах, дорогая, я так рада, что ты ко мне пожаловала! — взвизгнула фея.
Она и в самом деле была рада — ее редко навещали. Очень-очень редко. Конечно, время от времени она позволяла себе попутешествовать, пообщаться с простыми людьми, желания какие-нибудь поисполнять. Ей-то ведь и палочкой не нужно было взмахивать, просто захотеть, и опля, все счастливы. Но вот к ней народ как-то не спешил.
Лизандра неожиданно смутилась и опустила взгляд. Взгляд, как назло, упал на носки сапог. Ранее чищенных, но уже изрядно запыленных. И вообще — некрасивых. Хоть и практичных.
— Простите, что побеспокоила, — пробормотала она, забыв вдруг, что на самом деле фея — ее собственная поданная.
— Какое беспокойство! Чаю? Кофе? Пирожных? — пропищала фея.
Лизандра сглотнула слюну и кивнула. Хотя на самом деле она лучше бы слопала хороший такой кусок баранины. В последнее время в связи с боями королевская кухня стала, скажем так, бедноватой. А если уж совсем точно, то кроме капусты и перловки на королевском столе редко что бывало. И потому о мясе королеве оставалось лишь мечтать. С другой стороны, разве приличная леди может хотеть жареного мяса? Нет, пирожные и руккола какая-нибудь — вот то, что позволяют желать ей представления об истинной женственности.
В комнату, покачиваясь, вбежал столик, нагруженный пирожными и чашками с чаем. Так как столик торопился, часть жидкости выплеснулось на пирожные, и теперь все вместе это смотрелось не очень аппетитно. Впрочем, фея этого не заметила, а Лизандра промолчала.
Голос у феи был на редкость противным. Он то срывался в визг, то скрежетал, то пищал. Лизандра вздрагивала, но терпела. Но когда фея не произносила звуки, ее внешность просто завораживала, и о голосе как-то сразу забывалось. Нет, все же хотелось бы королеве выглядеть хотя бы приблизительно вот так. Чтобы Роланд, Роланд, который после ее неудачной попытки отдаться старательно избегал жену, чтобы Роланд, который сейчас, наверное, носится по стенам, раздавая приказы и подзатыльники, чтобы Роланд все-таки ее полюбил. Лизандра замечталась.
— Итак, девочка, что же ты хочешь? — спросила фея Гертруда.
И Лизандра тут же, не задумываясь, проговорила:
— Чтобы Роланд полюбил…
Фея подняла вверх левую руку, проскрипела:
— Ну…
И наваждение закончилось. А слова-то произнесены. И тогда Лизандра решительно и быстро, наступая на горло собственной мечте, закончила фразу:
— Мудрого Распишаха и Тихого Тибальда. А они его.
— Сделано, — сообщила фея и щелкнула пальцами.
Когда Лизандра вернулась в город, там уже вовсю шли восстановительные работы. И пьянка. Ну, то есть активно пьющие рабочие при этом пытались еще и мостовую ремонтировать, и стены белить.
Ворота замка были открыты, причем все. Что самое забавное, их никто не охранял. И вокруг вообще было как-то слишком пусто. Раньше хоть живность всякая бродила. И той нет — съели всю.
Королева прошла по дворику, так никого и не встретив, и, по наитию, поднялась в зал для пиршеств. Зал был полон. Соскучившиеся по нормальной пище люди яростно вгрызались в гусей, барашков, козликов и прочую жареную живность. Те, кто не вгрызался, с любопытством и некоторым удовлетворением на лицах наблюдал за происходящим в центре зала.
Там, в пыли, с рычанием и воплями, катались по полу Тибальд и Распишах. Тибальд при этом вцепился руками в роскошную бороду гнома, а Распишах так и норовил оставить красавца-эльфа без некоторой части шелковистых локонов. Эльф пинался и повизгивал, гном пытался аккуратно припечатать эльфа затылком в мраморные плиты.
Вокруг них с веселым лаем скакали две королевские борзые.
На королеву внимания никто так и не обратил.
— Что происходит? — спросила она.
— Я тебе его не отдам, мерзкий длинноухий! — орал гном, брызгая слюной.
— Ты его не получишь, — надрывался эльф, — он мой!
Глаза Лизандры все больше лезли на лоб. Происходящее как-то совсем в голове не укладывалось. Она обвела зал изумленным взглядом. Обнаружила среди присутствующих и гномов, и эльфов, и людей. И это помимо прочей нечисти. Пируют вместе, значит, война закончилась. Это хорошо. Но вот поведение двух лидеров…
Лизандра была в чем-то очень неискушенной девушкой, и потому явление в зале ясна солнышка — государя Миссонии потрясло ее до глубины неиспорченной души.
Роланд вплыл в помещение красивый весь до тошноты. В красном камзоле, желтых штанах, сапогах с загнутыми носками. На его аккуратно причесанной голове красовался парадный королевский венец с опалами и бриллиантами, который до сего момента был надеван королем лишь один раз — собственно, на коронацию. Ранее Роланд считал его слишком помпезным. Да и не принято это было как-то — в парадных венцах по пьянкам расхаживать.
Итак, Роланд вплыл, рассеянно оглядел присутствующих, и тут его взгляд упал на все еще выясняющих отношения представителей иных разумных рас.
