Звон взволнованной Жуайез становился всё громче и громче, наконец-то долетев до ушей старичка.
- А что это звенит? Металл какой-то... - напрягся хозяин дома.
Маверик положил на стол меч, доставшийся ему от погибшего Неистового Роланда. Старичок повёл себя неожиданно: отшатнулся, едва не упав со стула, прикрыл глаза левой ладонью, а правую выставил вперёд.
- Какой меч... О... какая добыча! - и тут неведомая сила подняла Маверика в воздух, не давая даже двинуться. - Какой гость-то дорогой, как плохого его встретил...
Вздыбились седые волосы старика, глаза налились кровью, потёртый халат обернулся тряпками, скреплёнными тонкими цепями из чёрного металла, хищно поблёскивавшего в огне факела, в который превратился подсвечник.
Да и сама комната преобразилась: стены вытягивались в длину, потолок, кряхтя и сыпля штукатуркой, поднялся ввысь, оброс паутиной, загремел крюками, вбитыми в щели меж перекрытий...
Сундуки и ящики обернулись каменными гробами без крышек: Рой увидел, что там лежат, забывшись вечным сном, мужчины, женщины, дети, какие-то монстры, словно бы пришедшие сюда из даже не бабушкиных - прабабушкиных сказок.
Пока преобразившийся старичок любовался Жуайез, надрывавшейся звоном, Маверик пытался пошевелить хотя бы пальцем - ничего не выходило.
- Даже не пытайся, глупыш, - волком в голодный январь оскалился колдун. - Ничего уже не поможет, я уж посильней тебя буду!
- Заманили, демоны, - только и смог выдавить из себя Рой, ненавистно глядя на проклятого старика.
- Ты о поури? - жуткий хохот колдуна сотряс стены. - О! Да они пытаются путников отговорить от визитов моей скромной обители! Каждую ночь, завидев припозднившегося путешественника, бегут к нему, предупредить хотят... И, глупые, никак в тол не возьмут, чего это люди сбегают - и прямо ко мне. Желая спасти путников, поури их только губят! Ха! Вот они какие, твои демоны! Глупышка, ты такой же, как эти "всамделишные, - колдун произнёс последнее слово с невероятным презрением в голосе, - герои все тут остаются, никто из силачей не может хотя бы разок пораскинуть мозгами. Вот зачем вам, дуракам, редкие вещи? Ну вы же их только угробите! Я же их спасу, сохраню, в маслице все мечи будут, ни одна книжечка не познает, что такое пыль, сапожкам не надо будет стелек новых даже, не то что подошв!
Похоже, колдуну давным-давно не выдавалось возможности выговориться - и Маверик стал двойной жертвой: и колдовства, и словоохотливости этого сумасшедшего старика.
- Не... позволю...
- О, какой силач, смотрите-ка! - колдун картинным жестом обернулся к гробам, покачнувшимся при взгляде чернокнижника. - У него ещё есть силы говорить! Ну-ну! Сейчас, сейчас ты у меня присмиреешь и спатенькать будешь! Вечно!
Сумасшедший блеск в глазах старика приводил в не меньший ужас, чем его колдовство.
Маверик лихорадочно соображал, что же делать дальше. Ноги уже похолодели, туловище наливалось слабостью, разум погружался в пучину сонной дрёмы, которая могла заняться на какую-то малость - всего лишь вечность...
"Должно быть средство! Должно! Бейся, Маверик! Бейся! Душа ещё жива... Душа... Флейта! Ллевелин, помоги мне, прошу!".
Стыли жилы, холод добрался уже до самой груди - и тут-то его продвижение и остановилось. Старик удивлённо посмотрел на Маверика, застывшего в воздухе, сделал какой-то неуловимый пасс... Через миг показалась простенькая флейта.
- Да ты у нас полон сюрпризами! Я чую, что эта вещица ещё ценней меча! Какая удача! Боги, какая удача! - хищническая улыбка расцвела на лице колдуна. Струйка слюны потекла на подбородок...
"Если тьма будет стучаться в душу, - вспомнились слова Ллевелина Распоследнего, - просто поднеси её к губам... "
"Но - как?! Как?!!" - пот тремя ручьями катился по лицу Маверика, всё сильней и сильней слабевшего, всё более и более приближавшегося к вечному сну.
- Не... дам... Я... не... сдамся... Ллевелин! Ллевелиния! - последние слова Рой, неожиданно не только для себя, но и для колдуна, произнёс особенно чётко, наполнив голос всей яростью и силой, что смог собрать.
И тут... Старик удивлённо проводил глазами, не успев понять, что происходит, флейту, взлетевшую под самый потолок. А через краткий миг, вобравший в себя бесконечность, зала наполнилась музыкой, дивной, чарующей музыкой...
Звуки, выходившие из флейты, становились образами, красками, чувствами: волна света, вобрав в себя пламя факела (тут Маверик наконец-то заметил, насколько тусклым был огонь), добралась до самых отдалённых уголков этого здания, ставшего настоящим склепом. Чириканье птиц и крики чаек, гудение весёлого шмеля и ворчанье проснувшегося от зимней спячки медведя, шум моря, бьющегося о скалы, апрельская капель, журчанье ручейка, торящего дорогу сквозь снежные наносы...
Сама жизнь, призванная мелодией флейты, боролась с колдуном - и потому исход боя, конечно же, был предрешён... Колдун, корчась, отступил к стене, словно надеясь найти спасенье в стылых камнях, закрыл уши ладонями, только бы не слышать музыку... А та становилась всё громче и громче, вбирая в себя гром майских гроз и пение соловьёв, воронье карканье и львиный рык, визг щенков и мяуканье бывалых котов... Что могла сделать тень, всего лишь бледная тень смерть - против мелодии самой жизни? Только отступить, поджав сумрачный хвост, бежать, бежать как можно дальше, чтобы только не слышать это...
- Чудоё - только и смог выговорить Рой, падая на пол.
А колдун... Колдун... Он таял. Это было похоже тень, прогоняемую полуденным солнцем с улицы. Силуэт старика делался всё меньше и меньше, а потом и вовсе пропал - будто никогда и не было...
Солнце просыпалось, потягивалось, смеялось первыми, утренними лучами. Это через час или два светило избавится от дрёмы, и примется за работу. А сейчас... сейчас солнечный свет был нежен и ласков...
Рыцарь Красного пути чувствовал себя точно так же, как узник, пробывший в заключении тысячу лет - и наконец-то добившийся свободы... А заодно освободивший всех остальных, кто маялся в каменной тюрьме.
Маверик только-только миновал границу леса, и теперь застыл на месте, разглядывая открывшуюся его взору равнину, поросшую красными маками. Рою дышалось так легко, как никогда прежде...
* Андреев Николай Юрьевич ( [email protected])
* Версия от 02/05/2009.
Особый дар - слышать море, чувствовать море, радоваться морю, плакать и смеяться вместе с морем. Разве не прекрасно любоваться лазурными волнами, игриво набегающими на песчаный берег? Разве не чудесно наблюдать, как то тут, то там шаловливо пенятся "барашки", словно играющие друг с другом и нежным солнцем? Разве не прекрасно слушать, как шумит море, бьющееся в редкие прибрежные скалы, как плачет человек...
