К тому же, постоянно просачивались слухи о том, что Блэк рядом и даже проникает в Хогвартс - на Хэллоуин он добрался до Гриффиндорской башни и изрезал в клочья портрет Полной Дамы. Все, включая директора, недоумевали, как ему удалось миновать заслон из дементоров. Люпин чувствовал, что у него горят щеки и уши - он-то знал, что существует несколько тайных ходов, через которые можно из Хогсмида пробраться в замок незамеченным. Но пойти к директору и доложить ему об этом не хватало духа. Он не понимал, почему. Ведь было совершенно ясно, что Блэк пробрался в Хогвартс, чтобы разделаться с Гарри Поттером, и только по счастливой случайности мальчик не пострадал. Ремус сам себе был противен, но идти к директору после того, как они все столько лет умалчивали о своих грязных секретах… о незаконной анимагии, о Карте Мародеров, об обнаруженных ими во время учебы потайных ходах, по которым они пробирались в Хогсмид, таская попутно со склада «Сладкого королевства» огромное количество конфет… Он просто не мог себя заставить. С каждым днем желание пойти и покаяться слабело, а когда откладываешь что-то на неопределенное время - потом это кажется несущественным и не столь важным.
И потом, где-то в глубине души он надеялся, что Дамблдор и так все знает об их проделках, не может столь великий волшебник не знать, чем занимались четверо подростков в школе. Ведь он самый искусный легиллимент столетия, что ему стоит заглянуть в голову подростка. Значит, ничего нового он ему не сообщит… Тем и утешался.
Вот и сейчас, с трудом добравшись с опушки Запретного Леса до своих комнат в Хогвартсе, приведя себя в относительный порядок, он тут же направился к директору. Дамблдор невозмутимо восседал за своим столом, пристально глядя на Ремуса поверх своих очков-половинок. Собравшись с духом, тот выложил ему все, что знал и что скрывал столько лет. Потом, конечно, попросил отставки. Альбус не стал его удерживать и разуверять в том, что его вины нет. Только обронил, что и так не сможет его оставить на должности, потому что ему с утра уже прислали разгневанные вопиллеры родители почти всех слизеринцев, возмущенные тем, что в школе целый год преподавал вервольф. К тому же, Попечительский Совет собирался прислать своего представителя с претензией и последующим расследованием. Он подвел и Дамблдора! Оборотни не имели никакого права находиться в школе, полной маленьких детей. Ремусу в очередной раз захотелось убить себя.
Спрашивать, откуда у студентов змеиного факультета эта информация, не имело смысла - понятно было, что им рассказал Снейп, который, по всей видимости, понял, что давить на директора бесполезно, ведь в первый раз все решилось в пользу Люпина, и он не стал рисковать, а просто подключил общественное мнение. Но ведь Ремус и сам бы не остался в замке после такого! Неужели Северус столь плохого о нем мнения? Он прекрасно понимает, что, не приняв в тот вечер зелья, подверг страшной, смертельной опасности всех, кто находился в Визжащей хижине, и тем более - троих детей! Сына своего школьного друга! Не имело значения, что он взволновался, увидев сразу двух своих школьных друзей. Преподаватель не должен позволять себе минутных слабостей, ведь он отвечает за жизнь нескольких сотен детишек, вверенных под его ответственность. Он опять опозорился, как не один раз за этот год… и Северус был абсолютно прав, что не стал терпеть больше его расхлябанности и разгильдяйства!
Люпин не стал заходить к Снейпу попрощаться, он знал, что не услышит в ответ ни слова. Слизеринец был очень принципиален и несгибаем в своих решениях - Ремус завидовал этой его черте характера. Сам он был слишком мягкотел и ведом, им легко манипулировали и заставляли делать то, что ему не хотелось, но боясь общественного мнения и неудовольствия своих закадычных друзей, он поступал всегда в угоду другим, и никогда - себе.
* * *
Следующий год после его неудачного преподавательства прошел как во сне. Он потихоньку проедал свои сбережения, радуясь тому, что смог скопить достаточно. При его скромном образе жизни ему бы хватило на несколько лет. Хорошо, что жилье было какое-никакое, а свое, перешедший к нему после смерти родителей небольшой старый коттедж в пригороде Эдинбурга. Оставшись без спасительного зелья, он был вынужден, как и прежде, коротать лунные ночи в крепком бетонном подвале, приковывая себя цепью к стене и закрывая изнутри железный люк. От Сириуса не было вестей, никто не знал, где он скрывается в данный момент.
Потом случилось страшное. Настал конец передышке. Дамблдор прислал ему Патронуса с просьбой собрать тех членов Ордена, которые были в пределах его досягаемости. Выяснилось, что Волдеморт возродился с помощью Гарри Поттера. Люпин был в шоке. Преподаватель ЗОТИ, которого нанял сам директор, оказался Пожирателем смерти, Барти Кручем-младшим, устроившим на пару с беглым Петтигрю, возрождение Темного Лорда. После таких новостей Люпин напивался несколько дней до невменяемого состояния.
Он чувствовал себя последней сволочью - ведь если бы он в тот страшный вечер выпил положенную порцию Аконитового зелья, Петтигрю не улизнул бы от них и сейчас все было бы хорошо, Питер был бы передан правосудию, Сириусу не пришлось бы скрываться, как беглому преступнику, а Гарри не попал бы на кладбище и не отдал бы свою кровь для возрождения самого страшного волшебника столетия. Бы, бы, бы… как же мешает это «бы»! Люпин ненавидел себя. Останавливало его от последнего шага лишь то, что Дамблдор дал понять, что Ремус скоро понадобится ему для очень важного дела.
Летом весь Орден собрался в отчем доме Сириуса, на площади Гриммо, 12. Как выяснилось, Блэка по непонятным причинам не лишили наследства, и Дамблдор с его согласия тут же скрыл дом Фиделиусом, назначив в этот раз Хранителем самого себя. Вернувшийся в родное гнездо азкабанский беглец громогласно объявил, что передает дом на благо Ордена, который волен распоряжаться им как сочтет нужным. И тут же у него произошла некрасивая стычка со Снейпом, явившимся вместе с директором, который негромко хмыкнул в ответ на благотворительность Блэка. Только окрик Дамблдора заставил их разойтись. После собрания Сириус предложил Ремусу перебраться к нему в особняк, чтобы не было скучно, да и поговорить о прожитых нелегких годах хотелось обоим.
Когда после всех рассказанных новостей, речь зашла о Снейпе, Блэк опять встал на дыбы. Люпин пытался успокоить его, рассказав, что тот в школе сварил для него Аконитовое зелье и испытывал на нем. Сириус цеплялся к каждому слову, обливая слизеринца грязью. По его словам выходило, что хитрый скользкий змееныш использовал несчастного Ремуса в своих корыстных целях. А что, если бы зелье оказалось ядовитым, и Рем пострадал бы? Когда же Люпин сказал, что лекарство было превосходным и сейчас ему очень трудно приходится без него, Блэк опять остался недоволен, теперь уже тем, что мерзкая сальноволосая сволочь отказалась варить Ремусу зелье как члену Ордена Феникса. Это его прямая обязанность, как зельевара - снабжать снадобьями и лекарствами Орден! Так что на следующем собрании он заставит Снейпа варить другу зелье, да хоть насильно, даже если ему придется проклясть равнодушного мерзавца. Как ни отговаривал Люпин друга, тот на следующем собрании таки закатил скандал Дамблдору, не лично Снейпу, чтобы зельевар продолжал варить Аконитовое для нуждающегося члена Ордена, но Дамблдор не поддержал истеричного Блэка, резко ответив, что у Северуса есть дела поважнее. Сам Снейп сидел, уставившись в стену, с каменным непроницаемым лицом. Люпин в глубине души надеялся, что, возможно, ситуация повернется в его сторону, хотя и не хотел признаться сам себе, и отказ директора его обидел. Впрочем, ему удалось сделать равнодушное лицо.
