На всякий случай я активировал защитный кокон. Хотя он заметно уменьшает радиус действия моего магического зрения, зато сможет уберечь от когтей зверя. Кто его знает, сколько там заразы. А если это мутация, вызванная каким-то вирусом? Нет, я понимал, что это бред, но десятки фильмов на эту тему заставляли меня задуматься над возможностью передачи этой заразы через кровь или в результате царапин от когтей. Надо будет Залину сказать, чтобы больше не выводил никогда овец на ту полянку, ведь там осталась звериная кровь. В этот момент мне четко припомнились кадры из фильма про овец, которые вдруг начали отдавать предпочтение человечине. У меня от такой картинки даже мурашки по коже пробежали. Это будет проблемой похлеще, чем кочевники, так как, насколько я помню, в том фильме не было хеппи-энда.
Размышляя о такой напасти, я внезапно увидел впереди холмик. Соблюдая максимальную осторожность, я начал подкрадываться к нему, озираясь и ежесекундно ожидая нападения зверя. Но все было тихо. Подойдя к холмику, я увидел в нем большую нору, причем уже довольно старую, вырытую несколько лет назад, так как ее края поросли травой и кустами. Из норы явно ощущался звериный запах, поэтому я встал за кустиками слева от входа и принялся ждать, справедливо полагая, что лезть в нору будет явной глупостью. Во-первых, я не знаю ее строения, а там может быть и лабиринт, во-вторых, тварь может улизнуть через черный ход, в отсутствии которого я не был уверен, а в-третьих…
Из норы послышался шорох, и я выбросил все мысли из головы, приготовившись к появлению зверя. До меня донеслись тихие шаги, и я машинально подумал, формируя плетение лезвия, что тварь опять встала на задние лапы. Шаги приближались, и вскоре на свет появился… парнишка лет четырнадцати. Я едва смог удержать подготовленное плетение и принялся рассматривать незнакомца, который спокойно направился по направлению к Городу. Его длинные серые волосы закрывали уши, на ногах были сапоги, а ремень на поясе стягивал плотную рубаху, на левом рукаве которой медленно проступало темное пятно.
– Эй, парень! – окликнул я, выходя из-за кустов.
Парнишка обернулся, продемонстрировав великолепную реакцию, и с испугом уставился на меня. Далеко он отойти не успел, поэтому я даже на расстоянии двадцати шагов почувствовал его липкий страх и обреченность.
– Ты тут волка не видел? – спросил я его, дружелюбно улыбнувшись.
Парень в ответ помотал головой.
– Ладно, – пробормотал я. – Только проблема в том, что его видел я. И кажется мне, что то был не простой волк, а оборотень. Что ты на это скажешь?
Из парнишки словно выдернули какой-то стержень. Его плечи поникли, а голова опустилась. В его чувствах теперь преобладали безнадежность и печаль.
«Похоже, что он собирается умереть», – подумал я, продолжая рассматривать его.
Парнишка стоял, уставившись в землю, и молчал. В моей душе шевельнулось нечто, похожее на жалость. Я решительно наступил на нее сапогом, прервав все ее потуги убедить меня в том, что пацана нужно просто отпустить. Нет уж, так просто он отсюда не уйдет!
– Тебя как зовут? – спросил я, на пару шагов приближаясь к нему.
Парень поднял голову и удивленно посмотрел на меня:
– А зачем это вам?
«Ого, не «тебе», а «вам», – отметил я. – Уважает, значит, или просто знает, кто я такой, а это становится еще интереснее».
– А может, мне нужно знать, кого я собираюсь убить, – ехидно ответил я.
– Марик, – парень снова опустил голову.
– Отлично, – весело произнес я, подходя еще на два шага. – А не расскажешь мне, Марик, что ты есть такое? А то мне просто жутко интересно. Никогда, знаешь ли, оборотней не встречал.
Я говорил дружелюбно, так что в эмоциях мальчишки робко шевельнулась надежда. Он снова поднял голову и взглянул мне в глаза:
– Вы же все равно меня убьете, так почему спрашиваете?
– А я дотошный, – пояснил я. – Хочу все о тебе узнать, познакомиться, так сказать, поближе. Может, и убивать тебя не придется. Человеческой крови же на тебе нет, ведь так?
– Нет, клянусь! – с жаром ответил мальчишка. – Я убивал только животных! Поверьте мне!
Его чувства говорили мне, что он не врет, поэтому я сделал вид, что задумался. Нельзя сразу давать людям то, что они хотят. Если перед этим они немного подождут, то их радость от приобретенного увеличится на порядок. Основы психологии, знаете ли.
– Ладно, верю, – сказал я уже начавшему отчаиваться мальчишке.
Он впервые счастливо улыбнулся, а я заметил, что пятно на рукаве его рубашки стало еще больше. Немного поколебавшись, я полез в карман куртки и достал оттуда флягу с лимэлем. Откупорив ее, протянул целебный напиток парню.
– Пей.
– Что это? – с недоверием спросил Марик, принимая флягу.
– Не отрава, не волнуйся. Пей давай!
Марик поднес флягу ко рту и сделал маленький глоток. Его глаза расширились, а дыхание участилось. Переждав взрыв в желудке, он сделал еще один глоток, побольше, и опять застыл, восторженно прислушиваясь к своим ощущениям.
– Все, давай назад, – протянул я руку за флягой.
Марик, глядя на меня, быстро сделал еще один глоток и вернул мне лимэль. Я хмыкнул. Наглый, оказывается, парнишка, мне это нравится. Такого можно и к делу приспособить, вот только сперва узнать все нужные подробности.
– Ладно, давай присядем где-нибудь и спокойно поговорим, – сказал я, закупоривая флягу и смотря на то, как Марик потрясенно ощупывает свое раненое плечо.
Я огляделся и заметил поваленное дерево, довольно трухлявое на вид, но вполне пригодное для того, чтобы сесть на него, и пошел к нему. Парнишка спустя несколько мгновений последовал за мной. Присев на дерево, я понял, что оно совсем уже превратилось в труху, потому что рассыпалось под моим весом, поэтому встал, отряхнул штаны и просто опустился на землю, скрестив ноги. Марик последовал моему примеру и уставился на меня с ожиданием.
– Чего смотришь? Рассказывай давай! – велел я ему.
– Что рассказывать-то?
– Все. И желательно с самого начала.
Марик вздохнул и начал свое повествование. Отца у него не было, вернее, был, но, как в таких случаях принято говорить, сложил голову на дальних рубежах Отечества, защищая Родину от подлых врагов. Всю свою жизнь мальчик знал, что его отец был героем, и страшно этим гордился, но как только ему исполнилось семь лет, начались странности. Например, он заметил, что его начали бояться животные, а через полгода он сам стал смотреть на них как на добычу. Переломный момент наступил через несколько месяцев, когда он с соседскими ребятами гонялся за курицей. Та отчего-то отчаянно не хотела попасть в суп и всеми силами этому сопротивлялась, бегая по всему двору и дурача преследователей. Именно тогда Марик, увлекшись погоней, с легкостью догнал беглянку и схватил в охапку. На этом все бы и закончилось, но он не смог остановиться и, повинуясь инстинктам, впился зубами в бедную птичку и перегрыз ей горло.
