Немец подналёг. Кость пробила серую шкуру руки, кровь из разорванной вены хлестнула по маске. Орк выгнулся дугой, почти сбросив с себя капитана, и тому пришлось наступить коленом на выбитый локоть левой руки.
Он чуть докрутил сломанное предплечье и потянул его вверх. Осклабившись жутко и окончательно, капитан двигал острый осколок кости выше и выше, к самой маске; надеясь только, что мероприятию никто не осмелится помешать.
Когда кость заскрежетала по металлу шлема, Хастагра понял. Крови он потерял не так уж и много; попытался было отвернуть голову — но Немец запыхтел и навалился последний раз, направляя острый край под самую расписную железную бровь, в провал глазницы, в мягкое.
— За Сену! — прошептал капитан, низко склоняясь к ненавистной маске. — А щас будет за Ридру… Всех, до последнего!
Когда ноги Хастагры наконец перестали подрагивать, капитан выпрямился и вытянул вошедший в мозг орка осколок его же кости. Немного чёрной жижи выплеснулось из-под маски — но и только.
Немец стащил с убитого шлем; посмотрел в окровавленное лицо, но плевать, конечно, не стал.
Вообще-то, изначально он предполагал просто застрелить Хастагру под шумок, а потом вложить персты в рану и заявить, что это «оно само». Но и так неплохо получилось, а, капитан?
Он голыми руками, на глазах двух армий убил лучшего бойца Степи, притом не пропустил ни единого удара. Хотя и взмок, конечно, как сволочь.
Немец тяжело поднялся на ноги. Круг молчал: люди заворожённо, орки — в ошеломлении.
К тому моменту, как продрогший капитан натянул рубаху и накинул бушлат, зелёные опомнились. Сперва по их шеренге прокатилось нехорошее волнение, затем гулкий шёпот недоумения и скорби наполнился яростью. За несколько ударов сердца, — как оно обычно и случается, — настроение круга переменилось; круг лопнул, и две оскаленные дуги покатились навстречу друг другу, стремительно превращаясь в отрезки прямых.
— Это ж орки! — радостно вопил над самым ухом капитана «младший князь Пачима». — Они ж Ритам не чтут! Бей!..
— Оставить! — крикнул Немец. — Гвардия, стоять!
Гвардейцы, недоверчиво озираясь, притормозили; орки, напротив, ускорились. Капитан неспешно вынул «макаров», присел на колено и методично принялся расстреливать набегающий строй мечников.
Как в тире — из восьми выстрелов в цель ушло семь.
Не как в тире — попадания в «яблочко» никто не требовал.
— Гвардия! — сказал Немец, меняя магазин. — А вот теперь — бей.
Хастагра привёл с собой в круг родовитых конников. Капитан отобрал тёртую-битую тяжёлую пехоту; вопросы аристократизма и вообще занимали его довольно слабо.
Закончилась эта сшибка немного предсказуемо. Варта потеряла одного убитым, ещё двое получили лёгкие ранения. Орки полегли все.
Нести себя на руках Немец, конечно, не позволил.
— Живо! — сказал он восторженно окружившим его бойцам. — Собрать хабар и по коням. Своего не бросать. Полминуты!
Но прежде, чем истекло отпущенное время, земля под ногами ощутимо дрогнула. Капитан проворно обернулся: по ту сторону низин приходила в движение конница Орды.
А ещё дальше, там, где парил над землёю скрытый от глаз дракон, разгорались в высоком небе медленные сполохи молний.
Отблески молний ложились на сталь машины. Мутное облачко приближалось к рощице, где капитан укрыл «коробочку». Двигалось оно небыстро, — дракон выписывал некие промежуточные эволюции в воздухе, — но уверенно.
— Магов надо отводить, — сказал Немец, рассматривая мелькающий в глубине облака тёмно-синий силуэт. — Чего он там круги-то нарезает?
— Эээ… дракон не может коснуться земли, потому вынужден всё время держать себя на крыльях. В сущности, шаманы и не собирались призывать змея надолго, ибо призванный змей с той же лёгкостию обернётся против своих властителей, с каковой обрушивается он на врагов, каковая лёгкость…
— И как он тогда врагов-то выбирает?
Дурта облизал губы. В последнее время он осунулся ещё больше: сказывалась почти непрерывная работа над Каргом. Раны, выжжёные расплавленным металлом в теле Кави, действительно складывались в ключ, и мудрец лихорадочно раскручивал свои свитки и калькуляции, пословно собирая желанную формулу.
В смысл Карга Немец так пока и не вникал, — слишком уж всё закрутилось, — но искренно надеялся, что оно того стоит. Мудрец выглядел бледно, нещадно тиранил эльфёнка, путал слова и на вопросы реагировал не сразу.
— Никак, — вмешался Содара прежде, чем Дурта собрался с мыслями, — дракон покамест летит в заданном шаманами направлении. Он атакует цель, которая покажется ему наиболее достойной.
— Самой опасной?
Принц мгновение подумал.
— Самой крепкой. Жизнь дракона в облике змея не столь продолжительна, чтобы он позволил себе тратить дыхание на беззащитную добычу. Именно сие обстоятельство даёт шанс войску, отнимая его у нас…
— Не «нас», а «вас»? Вы-то сейчас с позиции — бегом арш!
— Капитан!..
— Сударь капитан!..
— Эээ!..
— Выполнять! И магов отвести.
— Но шаманы…
— Отставить. Шаманы, по всему, меня ведут с самого поединка — смотри на трассу.
— Эээ…
— На дракона, Дурта, на дракона!
— Сударь капитан снова прав: змей, не взирая на странности его перемещений, идёт ровно на нас. Однако же не могу понять причины, по которым движение его столь неторопливо.
Все молчали. Капитан лихорадочно проверял снарягу.
— Змей даёт время коннице, — сообразил наконец Содара, более искушённый в здешней военной тактике. — Да, несомненно. Ангъул намерен подгадать время таранного удара таким образом, чтобы к сему моменту дракон успел уничтожить нас.
— Не «нас», а «меня».
— Его Величество ведёт тяжёлые пороки…
— Содара! Орки будут ждать, пока отработает авиация. Ты главком — делай дело!
— Но…
Капитан не слушал. Формальной власти над принцем у него не было и быть не могло — оставалось продавить верное решение волевым порядком; поэтому возражений Немец просто не слушал.
— Кави!
— А? Внимаю скрупулёзно.
— Не ты. Старший, Кави! Держи часы. Обещал.
— С-сударь капитан!..
— Я подыхать не собираюсь, — сухо снизошёл Немец. — Как учил: большая стрелка, засечёшь время от подхода дракона до начала конной атаки. Выполнять! Дурта!
— Позвольте прояснить…
— Забрал эльфёнка. Чтоб парень жив остался, понял меня? Высочество, тебя тоже касается. Твою мать, долбоиды! Ходу!..
Долбоиды разбегались по коням.
Содара коротко отсалютовал и умчался уводить оба отряда магов: было ясно, что на этот раз шаманы их переиграли всухую — сказывался избыток силы от множества жертвоприношений.
