Ознакомительная версия.
— О, это старая песня, ей уже неизвестно сколько тысячелетий. Про то, как некий барон уехал совершать подвиги, а его жена… развлекалась.
— Понятно. И при чем здесь я?
— А ты — как тот барон. Уехал — а дама сердца тем временем нашла себе что-то другое. Получше или нет — неизвестно, но ведь нашла.
— Какая дама сердца? Что ты ерунду говоришь?
— Ой, да ладно тебе, — махнул рукой Вольфган. — Дама сердца, не дама сердца, какая разница? Важно не название, а твое к ней отношение, его же разве слепой не увидит.
Киборг промолчал — в чем-то Вольфган был прав. Может, не на все сто процентов, но, судя по косвенным данным и анализу своего психологического состояния, Артур мог предположить, что маг весьма близок к истине. Ну еще бы, у него свое видение мира, специфическое, и как у мага, и как у человека. Между тем Вольфган, убедившись, что одержал моральную победу, продолжил развивать успех:
— Ну а теперь сам подумай. Что ты хотел? Вы совершенно разные, из разных времен. Плюс тебя нет постоянно. Можешь поверить мне на слово, мало какая женщина будет верно ждать не пойми кого. И была бы еще красавица. — Тут Вольфган изобразил руками в воздухе нечто, долженствующее обрисовать фигуру «красавицы». Получилось нечто похожее на приснопамятную кухарку, только в груди и бедрах чуть побольше, а в талии малость поуже. — Так ведь нет, нашел кошку драную.
Киборг даже закашлялся от неожиданности и заметил, что насчет кошки, тем более драной, явно перебор. Однако Вольфган даже не стал его слушать, а просто извлек из кармана флягу с ядреным местным самогоном. Кстати, самогонные аппараты тут знали, распространены они были повсеместно, и продукт на выходе получался вполне пристойный. Это, разумеется, если смотреть с человеческой точки зрения. Поставил маг флягу на стол, повернулся и вышел. Очень интересно, и чего это он хотел сказать?
Артур встал, подошел, взял в руки увесистую емкость — почти на пол-литра, такой и убить можно запросто, если приложить как следует. Судя по еле слышному бульку, заполненного воздухом пространства в ней оставалось от силы на пару наперстков. А, пропади все пропадом. Киборг подавил естественную реакцию своего организма, вытащил из горлышка фляги неудобную деревянную пробку. В нос ударило густым букетом сивушных масел. Плевать. Высосал флягу не отрываясь, прислушался к ощущениям. В нормальном состоянии алкоголь переработался бы практически мгновенно, став всего лишь энергетически выгодным топливом для организма, однако сейчас, благодаря его действиям, у содержимого фляги крепостью шестьдесят восемь градусов были все шансы сделать то, для чего люди и гнали самогон. В общем, как он добрался до кровати, Артур не помнил.
Утро было… Утро было мрачным. Впервые в жизни Артур проснулся от головной боли, и ощущение это было жутким. Правда, и лечилось просто — киборг всего лишь вернул управляющие системы организма в стандартный режим. Спустя несколько секунд боль исчезла, будто ее и не было, — очистка крови происходила быстро, а на период ее проведения отключались все болевые ощущения. Все правильно, ничто не должно отвлекать один из самых совершенных инструментов, созданных людьми, от выполнения задачи. Еще три минуты восемнадцать секунд — и Артур вновь был здоров. Только вот, увы, расхлябанное психическое состояние никуда не делось.
Однако психика психикой, а лежать просто так — занятие более чем глупое, и киборг недолго думая отправился к колодцу. В конце концов, почему его должно волновать, что думают люди по поводу его действий? Тем более местные, низшие существа, если вдуматься. Да пусть хоть повесятся! И абсолютно нечего комплексовать по поводу хотя бы одного из них. Шмотки в сторону, ведро воды на голову… Ух, хорошо!
За этим занятием его и застал Вольфган. Постоял, с усмешкой посмотрел на Артура и спросил очень спокойно, без подначки:
— Ты, я смотрю, уже в норме?
— Пока не знаю, но лучше, чем вчера, точно, — прислушавшись к своим ощущениям, честно ответил Артур. — А что, случилось что-нибудь?
— Да. Тебя Карина зовет.
— Да пускай зовет. Перетопчется.
— Понимаешь… Ну в общем, она хочет отдать тебе приказ немедленно освободить ее мать.
— Прямо-таки приказ? — с интересом спросил Артур.
— Да.
— Прямо-таки немедленно?
— Да…
Что уж там еще говорил Вольфган, Артур не слышал, точнее, даже не пытался слышать. Мир вокруг словно взорвался, рассыпавшись на миллионы сверкающих осколков, и тут же сложился вновь в целостную, но совсем иную картину. А главное… главное, что в этой картине Артур видел себя и свое место в мире. Усмехнувшись одними уголками рта, он жестом приказал Вольфгану заткнуться. Маг так и замер на полуслове.
— Значит, она приказала. Замечательно. Так вот, передай ей, пожалуйста, мои слова, — очень-очень вежливо сказал киборг. — С этой минуты она может делать что хочет, принимать какие угодно решения и приказывать кому угодно. А еще она получает право за эти решения отвечать, и за свои ошибки тоже. Я достаточно за ней подтирал, теперь пусть делает что хочет и как хочет, но — без меня. И проблемы ее с этой минуты — только ее собственные проблемы. Да, и пускай не лезет больше в подвалы — ее не пропустят вниз, а остаться без ног там можно запросто.
Из замка Артур выезжал спустя примерно час. Время ушло, в основном, на то, чтобы спуститься в подвал, затариться боеприпасами и запустить систему пассивной обороны. То, что раньше ее не включали, не значило, что ее нет, и сейчас любой рискнувший пройти внутрь имел шанс в определенный момент продолжить свой путь по частям. По хорошо прожаренным и мелко нарубленным частям — именно так, лазеры системы «Страж» не отличаются дальнобойностью, но попавшего в зону поражения режут на гуляш с завидной легкостью, компенсируя некоторую устарелость мощностью и плотностью огня. Еще некоторое время потерял, навьючивая на лошадей взятое с базы снаряжение. По поводу того, что он уводит лошадей из замка, киборг абсолютно не комплексовал. В конце концов, это был его собственный, личный, можно сказать, трофей. И это он рисковал шкурой, когда выходил против армии, а раз так, имел полное моральное право делать с добычей что угодно. Подобные мысли оказались для Артура внове, однако никакого отторжения не вызывали — то ли не противоречили заложенным в него программам, то ли сами программы уже давно ни на что толком не влияли.
Единственная заминка получилась, когда он уже выезжал из ворот. Один из охранявших их молокососов грозно насупился, заявив, что пропускать не велено. Артур не стал вступать с ним в спор и что-то доказывать, а просто освободил ногу из стремени и впечатал носок сапога в глупую харю. Посмотрел на то, как отлетевший на два шага незадачливый вояка ползает на коленях, тряся головой и выплевывая из окровавленного рта собственные зубы, да и поехал себе дальше. Никто больше останавливать его не посмел.
Ознакомительная версия.
