Как она попала к его союзникам — его не интересовало. Самое главное, что она поможет ему покорить своенравные артефакты!
— А вот и дополнение, — повинуясь взмаху руки темного двое смесков втащили в пещерку ещё двух серпентеров.
Правда, доставленные находились в бессознательном состоянии, но так было даже лучше. Особо радовало, что они принадлежали к Воинам. А уж когда Шейгаль в одном из них узнал Найрхаса, сына ненавистного Миксааша — то вообще уверился, что боги на его стороне! А второй из доставленных оказался змеелюдкой. Ну что ж, и она пригодится…
— Хорош-ш-ш-о, очень хорош-ш-ш-о, — проурчал светлый. Шипение в его голосе выдавало крайнюю степень радости.
— Только я хочу сперва пообщаться с мальчиком, — сверкнул глазами Иклисс. А. ну да, это же его признанный братец. Ну-ну, пусть общаются, только чтоб жертва потом осталась живой. Женщины… в них не так много жизненной силы.
Сейчас как раз можно заняться последними приготовлениями к проведению ритуала. Немного, до осуществления его мечты осталось совсем немного. А пока подручные приковывают жертву можно ещё немного полюбоваться тем, что скоро будет принадлежать ему!
* * *
Когда Хас очнулся, то сперва не мог даже думать — голова просто раскалывалась. Но постепенно боль отступала, и тело освобождалось от странного онемения. Не открывая глаз и не двигаясь, он попытался вспомнить, что произошло. Вот они с Орин прогуливаются по Таарлох'Искер. Затем просто бродить ей надоело, и они нашли уютную нишу, сплели хвосты и…
На голову обрушилась пустота. Кажется, их поймали. Но кто? Кому это было нужно? И кто настолько не дружит с головой, что посмел напасть на представителей двух самых воинственный кланов. Да что там — напасть на женщину! Зелёная была тоже здесь, он чуял её запах. Если с ней что-то случится…
— Ну что, братец, очнулся? — раздался над ухом противный голос, вызывающий непреодолимое желание съездить его обладателю в нос. Совсем как Элхар в таверне.
Найрхас открыл глаза и, повернув голову, уставился на стоящего рядом. Черный, но цвет волос скорее с бежевым отливом, а не сероватым, как у чистокровных Раах'Тасса. Метка на лбу почти не видна. Хвост кажется немного короче, из-за чего возникает ощущение некоторой грузности. Глаза желтые и какие-то нездоровые, что ли? И торчащие из-под верхней губы кончики клыков. Ядовитый?..
— Не тебе, смесок, зваться моим родственником, — почти выплюнул он.
— Ой, какие мы гордые, — скривился говоривший и зло зашипел: — Думаешь, если отец тебя признал, так сразу стал лучше всех?
— Не тебе, предатель, родством мериться, — гораздо громче зашипел в ответ Хас и резко дёрнулся, чтобы проучить наглого полукровку. Но не получилось — глухо звякнули цепи, остановив движение.
— Не дёргайся, бывший братец, не дёргайся, — ленивое похлопывание, сменившееся оглушительной затрещиной, от которой в ушах возобновился противный звон. — Недолго тебе жить осталось, лучше силы береги!
— Я тебя убью, — клятвенно пообещал Хас, с ненавистью глядя на ехидно скалящуюся рожу. — Своими руками.
— Мечтай-мечтай, детка, — черный отодвинулся, давая возможность окинуть взглядом всё помещение и увидеть скованную Орин на полу. — А я с твоей девочкой пока что развлекусь.
— С-с-с-с-с! — Хаса буквально выгнуло от бессильной злости. Ну надо же было так глупо попасться! И когда — когда жизнь почти наладилась!
Ответом ему был только злорадный смех.
— Не порть мне жертв, — отозвался один из светлых, появляясь в поле зрения с большим металлическим подносом в руках. — Если сорвёшь ритуал — сам будешь виноват.
— Так тебе вроде бы нужна только одна, — удивился темный, однако притормозил.
— А вдруг не хватит? — резонно возразил другой. — Что-то в последнее время змеи измельчали…
— Ничего, потом отыграюсь, — сквозь зубы пообещал Хасу его мучитель и сдвинулся в сторону. Кажется, он собирался наблюдать всё происходящее от начала и до конца.
Тем временем тот, с подносом в руках, явно принадлежащий к Клану Хранителей, стал раскладывать на обездвиженном змее потертые украшения. А с одной стороны поместил небольшой кусочек старой чешуи.
— Это ещё что за хлам? — невольно вырвалось у Раах'Тасса. Светлого от возмущения чуть на клочки не порвало.
— Что б ты знал, тупой змей! — наконец выдал он. — Это легендарные артефакты, принадлежавшие роду радужных правителей!
— Вот это барахло? — не поверил темный. Да, он слышал, что Лорд ищет регалии прежних Ла'Ссаайре, но чтоб они выглядели так… потёрто?
— Заткнись! — хлёсткая пощечина оказалась куда как слабей удара, нанесённого предыдущим «собеседником». — Знаешь, я с радостью отдам твою жизнь союзникам. С радос-с-стью!
От Хранителя внезапно потянуло странным душком, от которого прикованного чуть не вывернуло наизнанку. А внутри поселилось стойкое убеждение, что этого змея тоже нужно убить. Обязательно! Внезапно Кэсс'Тарха замер, словно обдумывая какую-то мысль, и, явно споря с самим собой, произнёс:
— Да, так будет гораздо лучше!
После чего двое подручных, повинуясь его жесту, подхватили с пола так и не очнувшуюся Орин и поднесли к алтарю. Ещё один светлый, до этого момента старавшийся не попадать на глаза, подставил большую чашу. Светлый взял изогнутый нож и задумчиво попробовал пальцем его остроту. После чего схватил серпентеру за волосы, задирая ей голову…
Найрхаса обожгло пониманием. Он сообразил, что именно сейчас произойдёт, и от этого знания рванулся вперёд, напрягая все свои силы.
— Не получится, братишка, не получится… — злорадно прошипел наблюдавший тёмный и возбуждённо подался вперёд, явно намереваясь не пропустить ни единого мига.
* * *
Мне отчаянно не спалось. Несмотря на все усилия, сон никак не хотел погостить ну хоть немного. Кроме того стало ломить виски, а спиной гребень чесался как бешеный. Это же сущее мучение — не иметь возможность поскрести зудящее место! Тонкая плёнка просто не выдержала бы напора моих когтей.
Так что настроение было хуже некуда. Если бы не блестящая и почти сияющая чешуя, то подумал, что снова линяю. Но ведь нет же, здоров как стадо быков. И раздражён приблизительно так же. Наконец оставил бесполезные попытки сомкнуть глаза. Взял с-кешер и отправился в тренировочный зал. Сгоню дурную энергию и вырублюсь. Ну, или хотя бы умотаюсь до такой степени, что будет плевать и на боль, и на зуд.
