— Не кормил с ложечки… — запротестовала инокиня.
— Кормил-кормил… — нагло соврал я. — И еще ночью дохой укрывал, как дите приболевшее.
— Знаешь, что!!! — со злостью воскликнула Купава. — Спасибо тебе, благодетель хренов, но дальше я как-нибудь сама…
Девушка пришпорила своего мерина и полетела галопом по заснеженной дороге.
— Пока, — буркнул я ей вслед.
Сразу стало как-то легче. Легче и тише. Но все равно, неприятный осадочек остался. Я отхлебнул из баклаги, потрепал по холке Бурку и потрусил дальше. И без провожатых обойдусь. Тут уже мимо Заречья не промахнешься.
Однако промахнулся. Даже не знаю, как умудрился, ведь постоянно сверялся с картой, но свернул не туда и выбрался к городу только к вечеру. Не иначе клятая девка сглазила, кикимора ее возьми.
Заречье оказалось небольшой крепостью, обнесенной деревянной, но высокой и мощной стеной. Я опасался, что меня остановят на воротах, но все решилось как нельзя кстати. В саму крепость проникать не понадобилось: постоялые дворы, кабаки и прочие увеселительные заведения расположились вне стен.
Досужий мальчонка за грошик провел меня к самому «козырному», по его словам, заведению, постоялому двору «Стоячий гребень». Пока не знаю, козырный он или нет, но Бурку у меня приняли на постой со всем почтением. Теплые ясли, отборный овес, обходительные конюхи… пусть животина отдохнет, потому как неизвестно, что завтра будет.
Сам отправился в кабак, где и заселяли в это достойное заведение. Поужинать тоже не помешает, да и по возможности расспросить про эти клятые Топи. Может, с «ходоком» каким-нить пересекусь.
Местные кабаки я уже повидал, так что сильно не обольщался, но действительность оказалась еще суровее…
На входе топталась пара мужичков. Такие боевые мужички: под кафтанами проглядываются кольчужки, при саблях опять же, да с лихими, много всего повидавшими мордами.
— Ты погодь, вашество… — один из них заступил мне дорогу. — Обождать маленько надо. Тама правеж идеть. Как, значица, сладица — со всем почтением пожалуешь…
— Кого правите, робяты?
— Дык пришлых фертов… — глумливо хохотнул второй мужик. — Больно борзые-то. А ты отринь, отринь, ибо живо сам под правило попадешь…
Не знаю, кто и кого внутри кабака «правил», но судя по доносящимся звукам, там шел настоящий бой. У меня внутри заныло нехорошее предчувствие: а если дурная инокиня и здесь встрять умудрилась? В Заречье же направлялась…
— А вы чьих будете?
Первый мужик смерил меня презрительным взглядом и нехотя буркнул:
— Наемная ватага Лобана Одноглазого, тока сменились с Вала, а тут, вишь, отдыхать нам мешают, всяки лярвы да иноземь поганая…
— Подержи-ка… — я ему сунул переметные сумы.
Наемник недоуменно уставился на меня, но по инерции протянул руки… и тут же с грохотом врезался в стену. Латную перчатку я не снимал, так что удар вышел на славу. Ну а силушкой, сами знаете, Гора боги не обидели.
Второму досталось в грудину, он, закатывая глаза, как куль рухнул в снег.
— Ну вот и ладненько… — я достал меч и пнул ногой дверь в кабак. — Сейчас разберемся…
Сразу не разобрался, но узрел, как с полтора десятка человек, подобных обликом тем, которые стояли у дверей, азартно атакуют кого-то, забаррикадировавшегося перевернутыми столами в углу. Еще несколько наемников валяются на полу, в разной степени потери сознания. Ну и антураж: дым коромыслом, отчаянная ругань, истошно вопящие девки ясной профессии, разруха и бардак в обстановке. Одним словом — весело. И да, мечи и прочее железо никто не использует. Бьются на кулаках и лавках. В смысле, мебель тоже пользуют. Значит и мой клинок — в ножны.
Хотел сначала маленько почародействовать, но потом вспомнил, что публичное творение чар, без лицензии и в ущерб человекам, карается в Серединных землях однозначно смертью, без взирания на титулы и ранги, так что решил не спешить. Вообще не спешить, мало ли кто там задирался. Дело-то житейское.
Но когда услышал разъяренный визг Купавы за баррикадой, ругнулся, плюнул и ввязался. Вот же напасть с этими бабами, путь даже и воительницами…
Подхватил бесхозную лавку и с ревом врезался в наемников, парой ударов расчистив себе путь. Но потом лавка сломалась, и пришлось полагаться на кулаки и прочие конечности.
Ух… давно я такого удовольствия не получал. Лупил от души, всласть, от плеча, в полную дурь! Словом, всячески проявлял удаль молодецкую. И получал в ответ, конечно, куда без этого. Но и обороняющиеся, среди которых я приметил, помимо Купавы, могучего чернявого молодца в облачении по последней румийской моде и высокого статного парня с забранными на затылке в хвост очень светлыми, почти белыми волосами, тоже времени даром не теряли. Купава умело работала лопатой для посадки хлеба в печь, румиец бодался и лягался аки взбесившийся козел, а непонятный блондинистый парень, похоже, алв, ловко, но немного манерно фехтовал длинными черпаками в обеих руках.
Медленно, но верно наступала боевая ничья; не победа, слишком уж много было наемников. Хотя… почему бы и не победить?!
— Н-на! — Я отправил в угол мощным ударом приземистого крепыша, и совсем уже собрался было приняться за могучего верзилу с закрытым кожаной нашлепкой глазом, судя по всему, главаря у нападающих, но вдруг ниоткуда вывернувшийся плюгавый мужичок с вислыми усами сунул мне в живот рукой, продолженной чем-то блеснувшим. Эффекта от этого удара ровно никакого не последовало, я так и оставался экипированным в броню, но главарь заметил это и грозно взревел:
— Тяпа, мать твою, ты что творишь!!!
Все вдруг застыли, наступила тишина, в которой резко прозвучал звон кинжала об пол, выпавшего из руки мужичка.
— Это что за дела?.. — Купава с грохотом отбросила лопату и, сделав пару шагов, подняла кинжал с пола. — Тятьку вашего в дышло, мало того, что вас впятеро раз больше, так еще подличаете! Тьфу на вас… — девушка зло плюнула под ноги главарю.
— Да, это есть прямой нарушений честный кабацкий драк! — задиристо заявил румиец, удирая рукавом разбитый нос.
— Как тебя там, любезный? — церемонно кивнул алв главарю. — Лобан Одноглазый? Ну что же, теперь все будут знать: ватага оного главаря состоит сплошь из невежд и подлецов. Что-то я не удивлен…
— Тяпа, хрен моржовый!!! — разъяренно заревел Лобан. Его, глухо взроптав, дружно поддержали ватажники. Даже увечные, с пола.
— Не быть сему…
— На правеж курву…
— Нешто мы живорезы разбойные…
— Да где это видано, в честной сваре пырять…
— Грил же я старшому, гнать его надоть…
