Пока Олдер ждал, к спорщикам присоединился Ревинар. С его вмешательством спор едва не перешёл в ссору, но потом воины, словно бы повинуясь неслышному уху приказу, резко замолчали и посмотрели в строну так и не проронившего даже единого слова Олдера. Первым нарушил молчание Келрад.
— Глава, что скажешь?
В ответ Олдер лишь предостерегающе поднял руку, и почти в то же мгновение полог откинулся в сторону и вошедший дозорный преклонил перед тысячником колено.
— Глава, с северо-запада к нам движется крейговская конница. Их около трёх тысяч, и они не встали на ночлег…
Дорлин, услышав такое известие, громко выругался, а Келрад упрямо тряхнул головой.
— Следует атаковать крейговцев по очереди — пока они ещё не соединили силы…
— Нет! — Олдер наконец-то заговорил. Его хрипловатый голос звучал негромко, но твёрдо. — Слишком мало времени. Увязнув в схватке с одними, мы подставим спину другим.
Услышав ответ тысячника, Келрад нахмурился и замолчал, а Ревинар осторожно заметил:
— А если отступившие к холмам крейговцы не знают о спешащей подмоге?
Олдер на миг опустил голову, точно раздумывая, а потом взглянул на Ревинара и усмехнулся.
— Если знаем мы, то знают и они. Это всё ещё крейговская земля — мы ещё не выведали всех её потайных троп…
Против этого замечания уже никто не возражал, а Олдер, подойдя к столу, склонился над картой и, помолчав с минуту, спросил:
— Ревинар, в каком состоянии ты оставил Замжек?
— Внутри был пожар, но стены целы. Я оставил в этой крепости около полутора сотен ратников — в основном раненых… — быстро ответил Ревинар, уже начавший смекать, что к чему. Выскользнуть из возможных клещей и, перестроившись, оказаться под защитой Замжека было сейчас действительно наилучшим решением… Олдер же ударил ладонью по карте:
— Решено. Выступаем немедля. Первым отходит Ревинар со своими отрядами, далее — Келрад и Дорлин… Я же со своими «Карающими» буду в самом конце — прикрою вам спины, если крейговцы всё же решатся прыгнуть…
До рассвета оставалось ещё несколько часов, когда амэнцы начали покидать свой лагерь. Собирались тихо, но костры не гасили, пытаясь тем самым ввести в заблуждение крейговцев. Дорлин, пытаясь искупить свою дневную оплошность, вызвался прикрывать отход остальных вместе с Олдером. Тысячник не видел в этой помощи особой нужды, но и возражать не стал — пусть будет… Сам он не очень верил в ночную атаку крейговцев и стерёгся больше для порядка — если уловка с кострами сработает, крейговцы вряд ли что заметят до рассвета…
Придерживая коня под уздцы, Олдер ещё раз хмуро посмотрел в сторону огней крейговского лагеря. Возможно, вскоре будет ещё один бой, а потом Лезмет опять пойдёт на переговоры, в результате которых Амэну достанется новый кусок крейговских вотчин: так уже было — и, скорее всего, будет снова…
Вот только тайный приказ Амэнского Владыки был в этот раз не выполнен, а это означало лишь одно — его, Олдера, опалу… По-прежнему глядя в темноту, тысячник горько усмехнулся: на самом деле гнев Владыки был немногим лучше приязни. Олдер хорошо понимал, что князь Арвиген, осыпая его милостями и расхваливая не только в глаза, но и за глаза, на самом деле добивается лишь одного — жестокой свары, которую устроят Олдеру доведённые до белого каления чужой удачливостью завистники… Это неудивительно — любимыми развлечениями Владыки были охота и травля, а ловчих птиц и породистых собак он ценил намного выше людей, которые были для него не более чем резными фигурками для игры в крепость… Или куклами, которых Владыка, точно ярмарочный фокусник, обожал дёргать за ниточки, заставляя играть нужные ему роли…
Именно поэтому с первыми насевшими на него в результате княжеских интриг врагами Олдер расправился быстро, жестоко и грубо — ему претила роль цепного пса, пусть даже и трижды обласканного, а слишком быстрая смерть соперников не только не доставила удовольствия Арвигену, любящему долгие и кровавые зрелища, но и заставила призадуматься других недовольных…
Теперь же грядущая, почти неизбежная опала заставит их поднять головы, но остерегался Олдер не их злобы, а извращённого разума Владыки… Тысячник расстегнул воротник куртки и, вытащив из-под рубашки свой оберег, крепко сжал его в ладони. Треугольный, отполированный волнами, белый камень с дырой посередине: морское око, приносящее удачу, — Олдер нашёл его, будучи ещё мальчишкой, а теперь и у его сына есть такой же…
Олдер вновь спрятал амулет и, застегнув куртку, упрямо сжал губы: пусть князь Арвиген изобретёт для него любое наказание — он всё снесёт. Главное, чтобы гнев Владыки не коснулся Дари…
