– А я его уже провел. А чего ты ждал, Георг, что я разложу тебя на столе, обложу чадящими свечами на сале чудных животных и буду читать над тобой заклинания? Не тот случай, молодой человек. Так что, первый же мастер, который возжелает тебя зачаровать будет неприятно удивлен.
– Мне казалось, что это достаточно серьезные чары и требуют определенного ритуала,– когда они уже направлялись к замку, предоставив Георгу возможность продолжить тренировку с его людьми, заговорил барон.
– И ты прав, дружище.
– Значит…
– Не надо приписывать мне то, чего я не в состоянии сделать.
– Тогда…
– Это только второй случай за всю мою жизнь, и даже единственный, потому как ты для меня уже исключение. И кто мне объяснит, почему именно он? Ты ведь не позволишь его потрошить.
– Ты хочешь сказать…
– Я не хочу, а говорю. Георг не подается чарам. Мало того, он чувствует когда на него пытаются воздействовать. Ты, к примеру, ничего не чувствуешь. Как я это узнал? Я попытался сделать простейшее, заставить дернуться его мизинец, эдак легонько. Ну раз уж получил разрешение. Так вот, у меня ничего не получилось, а он стрельнул в меня взглядом. Он и сам не понял, что произошло, мало того, не понял и того почему взглянул на меня и почувствовал ко мне смутное недовольство, но это только из-за незначительности моих усилий.
– Так вот какой сюрприз ждет того мастера, который захочет его зачаровать.
– Ну, да. Георг его просто разорвет. Несмотря на продолжительную жизнь, мы не уделяем внимания воинскому искусству, нам это просто не интересно. Есть конечно исключения, но очень редки. Это вовсе не значит, что мы беззащитны, имеется множество других способов, у разных мастеров есть различные уловки, их множество, но тут все дело в том, что на это нужно некоторое время, которого он не даст.
– И какие это уловки?
– Ну, например эта.
От неожиданности барон даже отшатнулся, резко натянув повод лошади. Было от чего. Ни с того ни с сего, большой булыжник взмыл вверх и замер перед его лицом. Никаких сомнений, возжелай Волан и тот размозжил бы его голову.
– Только не надо об этом распространяться. Я показываю тебе это для того, чтобы ты понимал, что невозможность воздействовать на тебя чарами, связано с особенностями твоего сознания, но не нужно воздействовать на него, чтобы свалить тебя на землю или приложить о стену, заставить встать на дыбы коня, или напасть на тебя того, кто окажется поблизости.
– Вы и животных можете заставить нападать на людей?
– Не нужно обобщать. Возможно кто и может, я об этом пока не слышал. Что касается меня, то я активно работаю в этом направлении. Зря что ли я просил тебя поймать волколака. Но пока я не мгу понять как этого добиться. Хорошо хоть он прижился в неволе, не то что оборотень.
– Не начинай.
– И не буду. Мне сейчас хватает забот с Серым. Но в будущем, когда с этим делом покончу, пожалуй я не откажусь от повторной попытки. Заниматься сразу двумя делами не получается, а с таким беспокойным другом как ты, который то и дело отвлекает и подавно.
– Вот и ладно. Будет время, будет пища,– вычленив только то, что интересовало его, решил сойти со скользкой темы Жерар.
– Кстати, попомни мои слова, вскоре в Несвиже появится еще один пес.
– Думаешь, Георг согласится пойти по моим стопам?
– Даже не надейся. Он пойдет своим путем, но в том же направлении. Просто у Несвижа всегда был сторожевой пес, а теперь появится бойцовский. Как-то так.
– Ты вроде говорил, что не умеешь читать мысли.
– Не умею. Но тут этого и не нужно. Я слишком долго живу и слишком много видел, потому как избравшему темную дорогу приходится колесить по свету, а не отсиживаться в родовом замке, наблюдая как сменяются поколения. Так что я уяснил одну истину, которая никоим образом не касается нас, мастеров. Дар никогда не передается по наследству, поэтому мы уже давно пережили всех тех, кто стал нам дорог, новые поколения растут уже не зная нас, а мы не стремимся узнать их, потому что и они уйдут, мы же останемся. Наша способность, это и наше проклятье, ведь мы обречены на одиночество. Вот я, допустил тебя к себе и чувствую, что очень даже зря, потому как ты уйдешь, а я останусь. Терять всегда тяжело. Век же человека краток, и как бы он не говорил, что не желает иметь ничего общего со своей родней, это не так. Георг может говорить все что угодно, мало того, он сам верит в то, что говорит, но он ничего не сможет поделать с зовом крови, с родственными узами, которые подспудно у него всегда были, потому как любой сирота мечтает о родне. Он же получил сразу и много – отец, брат, дядя, племянники, одним словом – семью. Да, они не знают о нем, да, он всячески выказывает, что они ему безразличны, но подспудно он будет тянуться к ним. Славная жизнь и деяния деда не дадут ему покоя и он сделает все, чтобы сберечь то, чего он добился и даже преумножить.
– Еще бы Берарду такое усердие и Несвиж был бы куда сильнее.
– Нельзя требовать от человека, чтобы он прыгнул выше головы. Берард, старается быть хорошим королем, но он всегда знал, что не будет им, а это наложило свою печать на склад характера, к тому же он не обладает теми качествами какие есть у его сыновей.
– Значит, говоришь – бойцовский пес.
– Самый настоящий.
