Я понадеялась, что целителю Сита понадобится для опытов, и с подозрением принюхалась к принесенному яству.
— Как ты думаешь, — спросила я наконец, — этот пирог не отравлен?
34. Служебное расследование
Кто же все-таки скрывался под личиной убийцы-некроманта с голубыми глазами? Ола встречает его в городе. Сможет ли она переступить через себя и выдать его властям?
Как только я была в состоянии самостоятельно передвигаться и не падать через несколько шагов, Университетское начальство выслало за нами карету и официальное приглашение на «служебное расследование».
— Как ты думаешь, это страшно? — спросила я.
— Страшно — это то, как я сейчас выгляжу, — мрачно ответил Отто, пытаясь у зеркала заплести волосы так, чтобы максимально скрыть проплешину в бороде. — А это — ерунда. Заставят написать пару объяснительных, вызовут на допрос в городскую стражу — ты единственная, кто видел некроманта-убийцу в лицо и остался в живых.
— Да уж, повезло мне, — пробурчала я. — Не понимаю, чем я могу им помочь. Я видела его ночью, при свете факела, к тому же в капюшоне! И долго же они собирались! Прошло еще одно полнолуние с момента нападения на Гнедино. Неужели, еще какой-то городок стерли с лица земли?
Отто пожал плечами. Его больше интересовало не служебное расследование, а реакция на его улучшенный внешний вид родственников из гномьей общины. Мои уговоры, что шрамы только красят мужчину, полугном не слушал, ведь задето было самое дорогое — его борода. Вопрос шрамов волновал и меня саму. После того, как я побывала в зубах зомби, мое тело «украсилось» отвратительными следами зубов и очень неприглядными шрамами. Я не знала, сколько будет стоить в Доме Исцеления сведение шрамов. Впрочем, лишних денег у меня не было, поэтому я даже решила не заходить к целителям, чтобы зря не расстраиваться. Варсоня приготовил мне такую-то притирку, и я каждый вечер обтирала свое тело остро пахнущей жижей, но ежеутренний придирчивый осмотр в зеркале ничего утешительного мне не показывал.
Ирга уехал вместе с ошалевшим от любви к Сите Игнатием, по-братски поцеловав меня в лоб и не более того. Поэтому я проводила свои дни, стараясь не скатиться в глубокую депрессию от осознания собственной непривлекательности. У Отто спрашивать не было смысла, он отвечал одинаково «ты хороша всегда» и вздыхал, щупая руками шрам на своем лице. По мнению Варсони, мне для привлекательности стоило набрать еще килограмм двадцать, но лучше тридцать.
— Тощая ты совсем стала, — приговаривал он, накладывая мне побольше каши на тарелку. — Взяться не за что.
Действительно, продолжительная болезнь согнала с меня лишние, и не лишние тоже, килограммы. Юбки болтались на бедрах, как на вешалке, а в рубашки можно было завернуться. Усиленное питание в последнюю неделю положения не исправило, я только начала прикрывать бесстыдно торчащие под кожей кости мяском, как нас вызвали на служебное расследование.
— Варсоня, ты меня можешь не пустить, властью целителя? — с надеждой спросила я.
Толстяк вздохнул.
— Не могу. Они ведь даже карету прислали, чтобы вы со всеми удобствами доехали. Тем более Игнатий, — это имя Варсоня произнес с явным неудовольствием, — знает, что ты уже в порядке.
— Разве это можно назвать «в порядке»? — скорбно вопросила я, оттирая Отто от зеркала и рассматривая ярко-розовые шрамы на местах укусов зомби, фиолетовые пятна на местах разорванных сосудов и внутренних кровотечений, бугры на местах переломов.
— Как для человека, вытащенного с того света, ты очень даже в порядке, — ободрил меня целитель. — Тем более, что ты выглядишь намного лучше, чем две недели назад.
Как я выглядела две недели назад, я не знала, поскольку тогда в зеркало смотреть боялась.
Пришлось смириться, погрузить в карету вещи и гигантский запас продуктов, выданный на всякий случай Варсоней, и отправляться в путь.
Ехали мы долго и крайне медленно. Карета постоянно увязала в липкой грязи и колдобинах, в которые превратилась лесная дорога. Отто с кучером, матерясь сквозь зубы, то и дело помогали лошадям вытаскивать карету на более-менее ровный участок дороги. Я же, пользуясь привилегированным положением больной, мрачно сидела внутри и тайком жевала пряники с вареньем. Поэтому к середине дороги мы с Отто были одинаково злы — он потому что был мокрым, грязным и замерзшим, я — потому что уже успела отсидеть свою отощавшую пятую точку и потому что болел объевшийся пряников живот.
— Иногда я Университет просто ненавижу, — простонал полугном, вваливаясь в карету после очередного барахтанья в грязи. — У меня рука уже болит! Я мало того что получил увечье, выполняя свой долг перед народом, так еще и усугубляю его, выполняя свой никому не нужный долг перед Университетом.
— А ты не вылезай из кареты следующий раз, — посоветовала я. — Застрянем, просидим здесь до вечера, а потом земля подмерзнет, ехать станет легче. Еды у нас хватает, можно и задержаться. А потом дорога будет лучше
— Нас ждут к завтрашнему утру, — возразил Отто. — Нельзя задерживаться.
Я беспечно махнула рукой. По моему мнению, управление регионом нам должно было по самые уши только за то, что мы спасли от уничтожения целый город. И надрываться ради того, чтобы очередной раз рассказать о происшедшем чиновнику со скучным лицом, я не видела смысла.
Когда мы очередной раз застряли, полугном удачно сымитировал глубокий сон человека с кристально честной совестью. Кучер укоризненно посмотрел на меня, пробормотал сквозь зубы что-то про баб, которые все портят, и ушел спать на козлы.
Мой план был гениален, кроме одного маленького пунктика, который я не учла.
Под вечер внезапно ударил мороз, и увязшая в грязи карета намертво примерзла к дороге.
— Сколько раз я себе говорил тебя не слушать? — простонал полугном после того, как мы втроем тщетно попытались вызволить карету.
— Не знаю, — ответила я мрачно. У меня болело все тело, но улизнуть от обязанности нахлестывать лошадей, пока мужчины толкали карету, я не смогла. Мерзнуть ночью в лесу, в котором водятся непонятные зюки, мне не хотелось.
— Вы же маги! — обличительно сказал кучер. — Сделайте что-нибудь!
Мы виновато переглянулись. Можно было бы что-то сделать, если бы у нас при себе был хоть один учебник или конспект! А так ни я, ни Отто не могли вспомнить подходящего заклинания.
— Я боюсь ночного леса, — сказал кучер.
— Вы же ездите по ночному лесу, — возмутилась я, стряхивая с себя его руки.
— Так то ездить, а то — стоять, — возразил кучер, но к Отто обниматься в поисках поддержки почему-то не полез.
