Третье, было решено помочь Хунди Фремсинету. Для этого ему собирались отправить оружие, серебро из храмовой казны, около тысячи новгородцев, которые готовы воевать против гетов, и пятьсот варягов с Руяна. С этими силами свеи должны были до следующей осени расколотить врага и начать подготовку к еще большей войне. При этом, естественно, помощь венедов и ушкуйников была не бескорыстной. За пролитую кровь, свою и чужую, новгородцы хотели получать всю захваченную ими добычу, а волхвы и варяги претендовали на железные рудники и плавильные домны в Гетланде вместе с парой хороших портов. Фремсинету и лагману Тостерену деваться было некуда, и потому условия Руяна были приняты безоговорочно.
Четвертое, против германцев Фридриха Саксонского и Адольфа Шауэнбургского, которых по самым скромным подсчетам должно быть не меньше тридцати тысяч, были готовы выступить все наши силы. Однако проводить всеобщую мобилизацию не стоило и армия венедов, которую возглавит Никлот, должна состоять из следующих отрядов и соединений. Сами бодричи выставят три с половиной тысячи всадников, из которых шестьсот воинов это тяжелая кавалерия, а так же шесть тысяч пехоты. Лютичи дадут пятьсот всадников и четыре тысячи лесовиков. Поморяне пошлют три тысячи щитоносцев и триста конников. Да волхвы из разных славянских культов, которые постоянно увеличивают численность своих дружин, обещали дать пятьсот храмовников, в основном обычных воинов, но будут среди них и реальные "вит азм есть" из дружин Святовида, Перуна, Триглава и Яровита. Итого против германцев соберется примерно четыре с половиной тысячи всадников и больше тринадцати тысяч пехоты, которую поддержит артиллерия, четыре батареи по четыре баллисты и три десятка передвижных стрелометов. Для обороны, истощения противника и последующего его разгрома это нормально, тем более что бодричи за зиму превратят пограничье в полосу смерти.
Пятое, помимо войны в землях бодричей планировалось ударить по Любеку и Ольденбургу, и это работа для варягов князя Мстислава и пруссов вождя Пиктайта. Однако этот удар будет осуществлен не сразу. Среди немецких купцов, которые уже покидают Руян и венедские города вдоль материкового берега, должны разойтись слухи о том, что раны и прибалты не собираются идти на подмогу бодричам. Мол, Мстислав готовит большой поход в Европу, а Никлот должен справиться с германцами без помощи варягов. Поверят немцы в это или нет, неизвестно. Скорее всего, заподозрят обман. Но все же это их немного расслабит, и когда начнется наступление католиков на Зверин, варяги и пруссы атакуют Ольденбург, бывший Старгард, а там уже как судьба распорядится. Однако мы надеялись, что Мстислав, который имеет опыт по захвату городов, с поставленной задачей справится и после Ольденбурга доберется до Любека (Любицы). При этом задача удерживать города не ставилась. Нечем их удерживать, а значит, в ход идет датский сценарий, разграбление и поджог.
Шестое, кроме всего прочего, зеландским вождям, среди которых был и Вадим Сокол, настоятельно рекомендовалось погулять по Северному морю и пограбить европейцев. И всего, по моим предварительным прикидкам, собиралось выступить три большие ватаги. Одна моя, в составе двенадцати-четырнадцати кораблей. Другая под командой лютича Вихорко Воробья, с которым пойдет девять кораблей. И еще одну поведет варяг Сбыслав Русай, у которого пять отличных драккаров. В общем, сила, которая, к моему великому сожалению, будет разбросана. Ведь если бы мы были все вместе, то смогли бы взять какой-то крупный город, Брюгге, например, Утрехт, Дортмут, Кале или Руан. Однако Воробей и Русай, с которыми я успел перекинуться парой слов, не желают присоединяться к эскадре Сокола. Ну, а мне не интересно быть с ними. Поэтому каждый сам по себе.
Седьмое и последнее, князья решили начать чеканку собственной монеты, не медной, которая на Руяне и без того уже выпускается, а серебряной и золотой. Благо, драгметаллов хватает, а своя денежная единица Венедии нужна. Но дело это не быстрое, поскольку необходимо разобраться с весом и внешним видом денег, а затем еще организовать Монетный двор. Поэтому первые монеты, которые станут отливать и чеканить в Ругарде, появятся у нас только летом, в разгар войны с германцами, и любой венед сможет разменять свои гривны, марки или просто куски серебра и золота на новые деньги.
В общем, вот такие решения были приняты, а затем доведены до народа, который в это самое время отмечал день рождения Коляды Сварожича. Ну, а тут новая радость — вожди племен договорились, а волхвы их благословили. Значит, можно отдохнуть, да погулять. С ряжеными песни попеть, соломенное чучело зимы сжечь и по улицам пройтись. Загасить очаг и зажечь новый огонь, а затем посидеть за праздничным столом. Поговорить с друзьями-соседями за жизнь и обсудить новости. Погадать и принести богам благодарственную жертву. Попросить Коляду поскорее прогнать холода и подарить своим младшим сородичам теплую весну, благодатное лето и плодородную осень.
Однако праздник для рядовичей: воинов, рыбаков, земледельцев и мастеров; а для вождей, купцов и волхвов рабочий день продолжается. Новости разлетались по Арконе, а отсюда по всему Руяну и далее за его пределы. Создание Венедии, даже формальное, в торговых и политических раскладах меняло очень многое, и каждый человек, который имел подчиненных и какое-то свое дело хотел на этом что-то выгадать. Я не исключение. Поэтому после окончания схода, когда князья отправились пировать, я должен был посетить постоялый двор, где меня ожидали варяжские капитаны и соседи-бодричи. Мы договорились встретиться и обсудить предстоящий поход в Ла-Манш, но перед этим я проводил Векомира. Старик немного перенервничал и его колотил легкий озноб. При этом слабости он не показывал и от помощи младших волхвов отказался. Вот только я видел и чувствовал, что ему тяжело. И когда от ворот святилища жрец направился в сторону своих покоев, я встал с ним рядом. Векомир покосился на меня, но не прогнал.
Не спеша, мы дошли до его комнаты, которая была образцом аскетичного образа жизни, и только здесь верховный жрец Святовида немного расслабился. Он прилег на свое жесткое ложе, которое было покрыто медвежьей шкурой, и еле слышно застонал. Я присел на табурет рядом и спросил его:
— Может быть целителя позвать?
— Не надо… — старик слегка пошевелил головой. — Просто минувшие три дня были очень трудными… Скоро все пройдет… Так бывает, годы дают о себе знать…
— Как скажешь.
Волхв молчал и я тоже. За воротами храма меня ожидали, но я не торопился. Варяги и бодричи подождут, никуда не денутся, а уйти неудобно, тем более что у меня к Векомиру имелась просьба, да не одна.
