Мелвин прошелся по комнате, остановился ко мне спиной, а затем резко повернулся. Если он хотел, чтобы я вздрогнул, то, вероятно, жестоко разочаровался. Но голос его излучал одну лишь благожелательность, совсем не так, как было незадолго до этого, когда мы только повстречались.
— На взгляд определить наличие крови Древних невозможно, — начал он. — Древние ничем от нас не отличались. И произошло все в достаточной мере случайно. Если вы знаете об этом знаке, — и Мелвин слегка стукнул ладонью правой руки по оттопыренному большому пальцу левой, — то наверняка должны знать и о том, что наш Орден существует не меньше Коллегии. Правда, с отношением властей нам так не повезло… — Тут он печально улыбнулся. — Так вот, нашим ученым удалось выяснить, что некоторыми вещами и механизмами Древних могут пользоваться только те люди, в чьих жилах имеется хоть малая толика Древней крови.
«Эка удивили! — подумал я. — Об этом известно даже мне, благодаря все тому же Рианелю Брендосу, моему навигатору. Но как вы узнали о наличии той самой толики у Николь?»
— Помните вечер в долине Магнолий, куда вы вместе с госпожой Соланж были приглашены? — неожиданно спросил Мелвин, и мне оставалось только что кивнуть — отлично помню.
Ну-ка, ну-ка! Главенствующий тогда за столом господин Айениаль в мое отсутствие вручил Николь небольшой подарок — цилиндрик в палец толщиной. Если сжать его особенным образом, то из ниоткуда возникает птица с длинным хвостом и ярким, переливающимся всеми цветами радуги оперением. Кружит вокруг тебя, кружит, сверкая красками, но если подставить руку на ее пути, то не почувствуешь ничего, а сама птица пролетит сквозь нее, даже не заметив. Николь очень обрадовалась подарку, наверняка он и сейчас у нее с собой. Правда, у меня вызвать птицу так и не получилось.
«Люк, это же так легко! — возмущалась она. — Достаточно сделать вот так!» И Николь проводила по предмету простым с виду движением. Но сколько я ни старался, все было тщетно. Правда, я сильно и не расстраивался.
Гвен мне рассказывал, что существуют и другие штуки, когда вокруг тебя начинают танцевать красивые полуобнаженные девушки. Вот не научиться вызывать их было бы очень обидно…
Теперь все понятно, ведь согласно словам Мелвина использовать некоторые вещи Древних может только человек, в чьих жилах течет их кровь. А у Николь и многие другие приметы сходятся. Мне вдруг внезапно вспомнился рассказ Рианеля Брендоса о том, что у таких людей в браке с обыкновенными людьми детей может и не быть. А это значит…
Вероятно, на моем лице что-то отразилось, потому что Мелвин участливо поинтересовался:
— Сорингер, что с вами?
Не скажу, что пришедшая в голову мысль стала для меня ударом, но настроение, и без того не самое лучшее, испортила окончательно.
— Все отлично, Мелвин, это я так… Быть может, наконец вы расскажете, зачем вам понадобилась госпожа Соланж, в чьих жилах течет кровь Древних?
Тут слегка кашлянул остававшийся до этого в тени седобородый, и по реакции всех остальных стало понятно, кто здесь главный. Сам же седобородый волшебным образом переменился. До этого я считал, что он один из тех ученых, чья жизнь полностью посвящена изучению наследия Древних. Все они заняты тем, что пишут многотомные трактаты, кем были Древние, откуда взялись и куда исчезли. Ученые собираются, спорят, обсуждают, таскают друг друга за седые бороды, сходятся во мнениях, затем снова расходятся… Словом, живут весело. Кто-то из них существует на пожертвования, у кого-то есть высокие покровители. Говорят, даже герцог содержит несколько таких ученых. А еще они устраивают съезды. Последний такой произошел в самом Дигране, и на нем обсуждался вопрос: почему Древние не строили дорог? Руин от городов осталось полным-полно, но дороги до сих пор не обнаружены ни одной.
И чего спорить? Поди, все Древние по воздуху летали, у них-то л'хассов было немерено, мы до сих пор ими пользуемся…
Я и сам однажды раздумывал: не стать ли мне одним из таких ученых? А что? Несешь себе с умным видом всякую ересь, а вокруг ученики, заглядывающие тебе в рот с восхищением. Возможно, я бы и решился, будь у них не ученики, а ученицы, а так…
Когда седобородый привлек к себе внимание, все вокруг волшебным образом переменилось. Замерли, перестав топтаться с ноги на ногу, Руд и его помощники. Мелвин вытянул в его сторону шею так, что стал похож на гуся. Даже леди Эйленора сменила свою вечную полупрезрительную гримаску на выражение чуть ли не собачьей преданности. Она и сама стала похожа на тех поджарых охотничьих собак, что содержат благородные господа целыми сворами.
— Вы все видели сами, господин Сорингер, — негромко начал седобородый. — Мы в двух шагах от тайны, чей возраст — тысячелетия. Вы ведь хотели бы к ней прикоснуться?
«Вот чего бы я точно сейчас хотел, так это прикоснуться щекой к подушке в своей каюте», — подумал я, но кивнул утвердительно, от меня не убудет.
Седобородый встал, подошел к входным дверям, сложил каким-то особым образом пальцы, так, что они стали похожи на трехпалые кисти провинившихся окудников, и прикоснулся к небольшой выпуклости на стене. Миг, и все светильники в комнате погасли, оставив нас в кромешной мгле. Еще миг, и в комнате снова стало светло.
«Ловко у него получается», — решил я и попытался сложить пальцы так же. Увы, складываться они упрямо не хотели, и потому я сразу оставил это занятие.
— Если бы вы знали, господин Сорингер, сколько времени нам понадобилось, чтобы понять даже такие элементарные вещи, — продолжил он. — Ведь приложи руку просто так, и ничего не произойдет.
И действительно, после того как он приложил руку к выпуклости самым обычным образом, хотя бы один светильник мигнул.
— Но вся проблема в другом. Открыть некоторые двери могут только люди, в которых течет кровь Древних. То есть госпожа Соланж сможет это сделать, а вот вы или я — нет.
Я взглянул на Николь, по-прежнему безучастно сидящую на стуле.
— Надеюсь, вам нужна не сама кровь, чтобы их открыть?
Рассказывали мне о таких, пытающихся вызвать кровью подземных демонов. Правда, они самой обыкновенной кровью обходятся, и подходит им любая, даже свиная.
Седобородый гулко расхохотался.
— Надеюсь, Сорингер, вы несерьезно, — напоследок хмыкнув и заодно смахнув пальцем набежавшую от смеха слезу с ресниц, с улыбкой сказал он. После чего поднялся на ноги и заявил: — Итак, господа, нет смысла тянуть дальше, пора приступать!
— А самой Николь ничего не будет угрожать? — поинтересовался я.
— Нет, ну что вы, Люкануэль, — заверил меня седобородый господин, взглянув сначала на леди Эйленору, а затем и на саму Николь. — Абсолютно ничего.
