— А если мы не вернемся?
— Ну, тогда все философские системы станут абсолютно равноценны.
В этот момент они оба заметили белую тень, которая неслась им навстречу, визжа и хватаясь за голову призрачными бестелесными руками. Очутившись рядом с сидящими, тень заметила их, отшатнулась, вскрикнула горестно и устремилась дальше. Владигор швырнул вслед ускользающему призраку заранее приготовленную заговоренную золотую нить, которая протянулась по полу пещеры, указуя слабым свечением искомый путь. Друзья вскочили и бросились в погоню. Тень петляла из одной подземной галереи в другую, но каждый раз безошибочно выбирала, в какой из многочисленных каменных рукавов нужно нырнуть. Сразу несколько призраков, вылетев из бокового коридора, чуть не столкнулись с живыми и, вопя от ужаса, кинулись в разные стороны.
Они вышли из пещеры на каменистую равнину, покрытую серой, безжизненной травой, на которой стлался голубоватый туман. Присмотревшись, Владигор понял, что это не туман, а бесчисленные людские тени скользят, стекаясь к извиву реки, туда, где, как черная точка на темном, виднеется ладья перевозчика. Владигор не знал, сколько времени они блуждали в каменном лабиринте, ища дорогу, но тот свет, что заливал равнину, не был светом дня или блеском луны. Он был холоден и отливал зеленым, как странный светильник Мизифея. Потусторонний свет. И Владигор подумал, что свой светильник мудрец (и хитрец — уж это-то надо признать) получил именно отсюда. Черные деревья, неподвижные и могучие, с неохватными стволами и корявыми узловатыми корнями, намертво вцепившимися в безжизненную землю, прятали в своих ветвях стаи летучих мышей и странных существ с мохнатыми серыми крыльями и студенистыми неподвижными глазами на голой морщинистой голове. С пронзительными криками эти твари сыпались на головы путникам, чтобы тут же отпрянуть в ужасе от живых людей. Воздух был проникнут сладковатым запахом тления и гниющей стоячей воды, который казался манящим ароматом для умерших и отвратительным смрадом для живых.
Внезапно Владигор услышал за спиной отчаянный крик. Оглянувшись, он увидел огромную многоголовую гидру, выползающую из ямы, заполненной зловонной зеленой жижей. Извивающиеся тонкие шеи чудовища напоминали полупрозрачных белесых червей, студенистое тело было покрыто прозрачной чешуей с зеленым налетом. Гордиан, несколько отставший от своего спутника, был теперь отрезан от Владигора, и гидра ползла к нему, вытягивая то одну шею, то другую. Марк схватился за меч. Клинок, визжа, нехотя пополз из ножен, как будто успел заржаветь за время их странствования по пещере. Марк ударил гидру мечом, пытаясь отсечь плоскую голову, но та ловко увернулась. Зато две другие проворно обвились вокруг шеи юноши. Гордиан выронил меч и попытался руками разжать обвившие его змеевидные шеи, но это не удавалось, у него не хватало сил. А гидра явно не желала упустить свою добычу. Владигор подскочил сзади и всадил свой длинный меч в туловище чудовища. Тварь дрогнула, отпустила Гордиана, и все ее головы разом повернулись в сторону Владигора. Клинок вошел в тело, как в студень, не причинив ни малейшего вреда, потому что это была всего лишь тень гидры, а не само чудовище. Все сто голов зашипели разом, и гидра, расплескав во все стороны зеленую густую слизь, нырнула в свою яму.
— Всего лишь призрак… — пробормотал Гордиан, потирая ладонью шею, — его собственный страх мгновение назад мог задушить его.
— А ты, верно, вообразил себя Геркулесом.
Вдали промчалось целое стадо призрачных кентавров, но их тени вели себя более осторожно и не стали приближаться к живым, к тому же вооруженным людям. Схватка со стоголовым чудовищем отвлекла внимание путников, и волшебная нить была упущена. Но теперь в ней уже не было нужды — они видели реку и ладью перевозчика. Впрочем, через Стикс они переправляться не собирались. Путники медленно двинулись к берегу. Какое-то трехголовое и мно- голапое существо, напоминающее огромного паука, ползло за ними, скаля зубы, но потом отстало и вернулось к своей вонючей луже, из которой вылезло.
Призраки людей сторонились их и уступали дорогу, прикрывая лица серым ветхим тряпьем погребальных покровов. Впрочем, не все были так любезны, и кое-кто попытался напасть, но достаточно было одного взмаха меча, и тени отпрянули от опасных и незваных гостей.
— Ты уверен, что он здесь? — спросил Владигор, оглядывая однообразные ряды теней, которые казались ему все на одно лицо.
— Посланные мной люди так и не нашли тело отца, — ответил Гордиан. — Погибшие были брошены прямо на поле боя, как предатели, а когда Максимина не стало и меня провозгласили Цезарем, многие тела уже невозможно было найти… Друзей и соратников отца, кого опознали, похоронили с почестями, а он так и остался непогребенным, и теперь сто лет его тень будет блуждать на этом берегу, недостойная переправиться на другую сторону Стикса.
Неожиданно огромный призрак устремился к ним, расталкивая остальных. За ним неотступно следовала вторая тень, также почти на голову выше других, хотя и не столь огромная. Владигор не сразу узнал императора Максимина и его сына. Непогребенные, они тоже были вынуждены скитаться на этом берегу.
— Не подходи! — крикнул Владигор, выставив перед собою меч.
Максимин остановился, глядя на своего убийцу хмурым неприязненным взглядом — точь-в-точь так же, как глядел накануне поединка.
— Ты и сюда за мной пришел, мерзавец?
— Ты мне не нужен… Отойди с миром, — отвечал Владигор.
— С миром! — передразнил его Максимин. — Как моя душа может обрести успокоение, если тело не погребено, а голова брошена в Тибр?! А? Молчишь? Ты убил меня, а на трон посадил глупого мальчишку, который не умеет ни править, ни сражаться!
Докончить свою филиппику он не успел — целый рой теней, окровавленных, изуродованных, кто без рук, кто без ног, а кто и распиленный надвое, устремился к Максимину с воплем: «Вот он!» Все они набросились на огромный призрак, мгновенно превратившийся в мохнатого паука, — тени жертв облепили Максимина в бесплодной попытке разодрать ненавистного на части. Максимин ревел по-зверино- му и, тяжело ступая, если, конечно, тень может тяжело ступать, зашагал прочь, волоча за собой призраки всех убитых, замученных и не погребенных по обряду недругов.
— Теперь пора, — шепнул Гордиан и извлек из котомки за спиной маленького черного ягненка.
Ягненок смотрел на мертвый мир безумными глазами и беспрестанно открывал крошечную розовую пасть. Но блеянья не было слышно. Владигор придерживал ягненка, пока Гордиан перерезал несчастному животному горло, и вот в золотую чашу полилась дымящаяся кровь. Тени вокруг пришли в смятение, заметались, размахивая руками. Чаша с теплой кровью их неудержимо манила. Владигору пришлось вновь и вновь отпугивать их мечом. Тени отлетали на мгновение, но потом опять подступали все ближе…
