Девушка в последние дни все меньше напоминала себя, какой ее привык видеть Кайса. Призрак сестры оставил ее, насчет ограниченности Белых гостей Элле-Мир был прав — дух успокоился только тогда, когда Риннолк узнала о смерти Эдвина и Юсс, а не в день их действительной смерти.
Риннолк сняла медальон, который по-прежнему носила на руке, и повертела его в руках.
— Надо же… Медальон и это кольцо она всегда носила, но вот тогда про медальон забыла… Потом в письме говорила — ничего страшного, я скоро вернусь…
Это было еще одной странностью — девушка стала рассказывать о себе, легко и спокойно отвечать на вопросы. «Я как будто знакомлюсь с тобой заново, — посмеивался бард. — Надеюсь, снова драться нам не придется?..»
Сейчас ему уже и самому не верилось, что когда-то он считал Лиотто сменившей имя чернокнижницей. Риннолк тогда, услышав полностью его версию, даже возмутилась — мол, да как такое вообще в голову прийти могло? Чтоб ее сестра, шермельская ведьма — и вот так взять и предать все идеалы Пограничья?..
— Кольца, конечно, не оказалось, когда…
Элле-Мир поспешил сменить тему.
— Так я правильно понял — в медальоне прядь волос вашего отца? Или матери?
Риннолк в недоумении уставилась на разведчика.
— Ты что, так и не понял?! — ахнула она. — Ты?.. Ничего себе, — она подтянула колени к подбородку и принялась раскачивать медальон, как маятник, откровенно любуясь замешательством Кайсы. — Разведчик, тайный офицер… Оборотень, в конце концов! Хоть бы понюхал его, что ли…
— Он был у меня в руках всего раз, — заметил разведчик. — И я посчитал, что обнюхивание будет выглядеть несколько невежливо.
Риннолк хмыкнула и перекинула медальон через костер. Кайса поймал его, поднес к носу… Помолчал.
— Ри, — вздохнул он, с укором глядя на девушку. — «Самый близкий» после сестры, да?
— Вот-вот, — рассмеялась та. — Я бы, может, тоже завела себе такую штуку, но хранить пряди магов… Мало ли что, по волосам можно и проклясть — я опасалась за сестру. А она как-то зачаровывала свой, чуть ли не каждый день, чтоб мне через прядь ничего не сделали… Говорила — «заодно тренируюсь в исполнении заклинания»…
Риннолк была счастлива. Кайса смотрел на нее с меву или две, заставив покраснеть, потом усмехнулся и искренне признался:
— Я сейчас так за тебя рад.
— Я тоже, — серьезно сказала наемница, прижимая к щеке ладонь, и поинтересовалась:
— Что будешь делать, как вернешься?
— То же, что и раньше, — хмыкнул разведчик. — Хотя, может, навещу мать и сестер… А ты?
— К отцу, — не задумываясь, ответила Риннолк. — В Шермеле всегда найдутся дела.
Оба понимали, что осталось последнее совместное дело — а потом Кайса двинется в столицу, а Риннолк в Шермель. От короля девушке уже ничего не требовалось, и она справедливо полагала, что Его Величество простит ей отсутствие и спокойно примет доклад одного Кайсы. Еще утром они решили, что удобнее всего будет разойтись сразу после Вейгтег-Киргои, от которого в разные стороны расходятся два торговых тракта. Так оба достигнут нужных городов быстрее всего. Утром же они договорились написать друг другу письма по прибытию — никто не собирался просто так прекращать общение. Слишком уж долго и трудно они шли к дружбе.
Наступившее молчание опасно затянулось, и оба путника даже обрадовались, когда знакомый, на диво самостоятельный туман стал подкрадываться к костру. Кайса подождал, пока марево не подберется ближе и тихо, почти ласково произнес:
— Здравствуй, Эндха…
И тут же, на звук имени, на испуганный вскрик, последовавший за ним, явился старик с отрубленной головой, взглянул на барда сверху вниз.
— Как? — гаркнула голова. — Как ты ее назвал?
— Эндха, — повторил Кайса и широко улыбнулся. — Всего четыре дня в дворцовой библиотеке и…
— А мое? Мое имя? — с надеждой спросил мертвый колдун.
— Огерн, — произнесла Риннолк просто.
Маг рассмеялся искренне, радостно, на глазах выступили слезы, а темный туман дрожал, поднимаясь выше и выше, пока не заволок небо, похожий на тучи, и не исчез совсем.
— Теперь мои желания не значат ничего, — проговорил Огерн, удобнее перехватывая собственную голову. — Но я хочу, чтоб вы были счастливы.
— Мы и так…
Огерн не дал барду договорить, махнув свободной рукой.
— Для совершенно счастливых вы слишком грустно улыбаетесь, — поморщился он, закрывая глаза и растворяясь в воздухе. Его прощание было уже почти неразличимо.
Конец
Цнэрги — одна из народностей Даремла, не имеющая определенной территории, но свято хранящая свои традиции. Во многих городах Даремла имеются их общины. Отличить цнэргов можно по особой многослойной одежде в традиционных узорах и светлым волосам, которые и у мужчин, и у женщин принято отращивать хотя бы до плеч.
Система такова: в ойте двадцать две кейды, в кейде двадцать две мевы. Одна мева — примерно двенадцать земных секунд. Соответственно, кейда примерно равна 4, 4 земным минутам, ойт — примерно 97 земных минут. В сутках 16 ойтов.
В описываемом мире шестнадцать месяцев в году, по двадцать два дня в каждом. Названия даны по созвездиям, царящим в определенное время года на небосклоне. Так, зимние месяцы — Башни, Костров, Охотника, Волчьей Стаи; весенние — Белого гостя, Чаши, Кошек, Двух Роз; летние: Белки, Хороводов, Шута, Ножей; осенние: Лисицы, Врагов, Короны, Старца. В году два основных праздника, — середины зимы и середины лета, — отмечаемых в конце месяца Костров и в конце месяца Хороводов соответственно.
Квирры — злые духи, имеющие пакостную привычку вселяться в человека. Сами по себе не очень сильны, обычный амулет легко от них защищает, да и к человеку с сильной волей они не полезут. Обычно их жертвами становятся люди слабые или болеющие.
Эквиска — водный дух, то же, что и келпи. Является то в виде человека, то черной лошади, стоит ее коснуться — уносит под воду.
Акконоры — еще одна народность Даремла. Многие остались в истории как опасные наемные убийцы или искуснейшие из лекарей, остальные — в анекдотах, как существа с довольно-таки своеобразными шутками.
Помимо Терновникового Короля в даремлских сказках существуют и другие ключевые мифические персонажи, такие как Ивовая дева, или Грабовый старичок. Терновник, Ива и Граб до сих пор являются священными деревьями.
Граница владения — к самым крупным городам приписываются определенные земли, за которые несет ответственность Наместник, докладывающийся лично королю.
