Каждый из троих несчастных уже по десять раз проклял в мыслях командира, приказавшего им охранять старый, заброшенный зал для торжеств, где не было ничего, кроме старенького стола, на поверхности которого хорошо кидать кости, нетопленного лет двадцать камина, столько же времени немытых окон да стоявшей по центру залы деревянной, рассохшейся статуи барышни, державшей у себя перед лицом открытую ладонь и что-то в нее нашептывающей. Никто из троих не знал, как звали женщину, с которой лет триста назад, а может и ранее, древний зодчий вырезал свой особо не отличающийся изяществом линий шедевр. Кто-то вроде бы говорил, что это жена одного из первых Ортанов, но ее имени беспощадное время не сохранило. Глубокие трещины на недолговечной древесине так изуродовали лицо графини, что оставалось загадкой – была ли госпожа красавицей или не выделялась запоминающейся внешностью.
Наверняка статуя была дорога и Тибару, и его медленно умирающему отцу, но для гаржей ценности явно не представляла. При мысли об этом охранники еще сильнее злились, ведь мало того что их в такое время заставили сторожить никому не нужный хлам, их еще заперли, как будто старшие товарищи боялись, что троица пылких юношей не выдержит томительного ожидания, бросит доверенный пост и, нарушив строжайший приказ, кинется в самую гущу сражения. В принципе, командир был прав и не хуже провидца предвидел реакцию молодых, еще не побывавших в деле бойцов. Несколько раз буйные головы посещала подобная мысль, но что толку в мыслях, если воплотиться в жизнь им мешают крепкая дубовая дверь да задвинутый снаружи засов?
Усердно тренироваться во владении мечом и каждые полчаса простукивать стены, чтобы заметить, если магия гаржей сумеет проделать в них тайный проход, вот чем следовало заниматься охранникам на протяжении долгих часов согласно приказу их командира. Упражняться с оружием – дело полезное, но утомительное, к тому же быстро надоедает, если не менять партнеров. А что касалось обивания костяшек о камни, так никто из троицы не воспринял этот пункт приказа всерьез. Зачем гаржам проникать в пустой зал? Если уж безликие убийцы и вознамерятся куда-либо тайком пробраться, так на пороховой склад или в арсенал.
Охранник бросил кости в двадцатый, а может, уже и в тридцатый раз. Игра велась, чтобы скоротать время, а не на деньги, поэтому количество бросков никто не учитывал. Маленькие кубики покатились по столу, но не остановились, как им было положено согласно законам природы, а почему-то запрыгали на одном месте, вызвав сильное изумление игроков. В следующий миг стол заходил ходуном, пол задрожал, а затем стена возле камина разверзлась, и из зияющей фиолетовым цветом пустоты выскочила пара гаржей.
Безликие убийцы были мастерами своего дела, умело владели не только мечами, но и всем, что могло убивать. Не успели растерянные охранники выхватить оружие, как в спину одного из них одновременно возились два кинжала. Острая сталь погрузилась в мягкую плоть по самую рукоять. Юноша упал на колени, но не умер. Скрежеща на весь зал зубами, он пытался подняться. Дрожащие руки крепко вцепились в ножки стола, по счастью, прибитые к полу. Напрягшие мышцы сводила судорога, смертельно раненному было трудно дышать, а из крепко сжатого рта по губам текла кровь. А рядом, рядом шел бой, его товарищи набросились на гаржей, а может, и наоборот. Воин не видел хода схватки, воин боролся за свою жизнь и усилием воли старался, как только мог, ускорить восстановительные процессы поврежденного организма. Если бы он был человеком, то просто бы умер, однако ортана не так-то и просто убить, а пара кинжалов, торчащих из-под его лопаток, еще не повод, чтобы не помышлять о возмездии.
Боль ушла из заживленного тела, голова перестала гудеть, а очертания предметов стали по-прежнему четкими. Силы вернулись к раненому бойцу. Выхватив меч, юноша быстро развернулся и едва успел отразить клинок гаржи, несущийся к его голове. Оба его товарища были мертвы, правда, и один из врагов уже лежал на полу, поделенный на две равные половинки. Ортан отразил атаку, но ударить сам не успел. Отбросив меч, гаржа накинулся на него и, крепко вцепившись в горло обеими руками, опрокинул парня спиною на стол, придавил своим, как ни странно, довольно тяжелым телом и стал душить.
Собственное лицо, искаженное болью и залитое кровью, вот что предстало глазам охранника, продолжавшего борьбу за жизнь. В этот миг он возненавидел зеркальные маски, он предпочел бы видеть перед собой зловещую черноту пустых глазниц, по крайней мере, в них можно было бы харкнуть напоследок кровью…
Тело юноши постепенно стало слабеть, а взор вновь помутился. Сильные пальцы гаржи, хранившего во время всего боя молчание, сжимали горло жертвы, подобно стальным тискам, тискам, из которых не вырваться. Юноша понял, что его жизни пришел конец, что враг сначала погрузит его в беспамятство, а затем и добьет, но вдруг хватка гаржи ослабла. Тело врага обмякло, стало раза в два, а то и в три легче, а затем, шурша тканью одеяния, медленно сползло на пол.
«Наверное, я все-таки умер! Наверное, так и приходит смерть! Реальный мир исчезает, а перед глазами возникает всякий несуразный бред. Умирающий мозг бьется в агонии и представляет картинки, нелепее не бывает!» – подумал охранник, изумленно таращась на стоявшего в двух шагах перед ним мужчину в походной сутане инквизитора с окровавленной котомкой на плече и испачканной мозгами гаржи палицей в руках.
– Отправляю тебя в последний путь! Да пребудет с душою грешника очищающая сила Небес! – произнес хорошо поставленным голосом миссионер последнюю строку молитвы, обычно читаемой перед началом священной казни, а уже в следующий миг опустившаяся на голову охранника палица прервала только что спасенную жизнь.
«Ну, вот и все, победа! Даже не верится, что все вышло так быстро и просто! – мысленно произнес миссионер Святой Инквизиции Жонферьез Арионт, глядя, как тело убитого охранника медленно сползает со стола на пол. – Ортанам стоило бы получше стеречь этот зал, эта древняя статуя – единственно ценное, что есть у них в доме! Хотя вряд ли молодому графу известна истинная сила серьги. Вельможи ценят лишь те знания, которые полезны именно им. Этим они уподобляются низким торгашам, ценящим лишь тот товар, что приносит прибыль. Женщины ортанов испокон веков загадывали одно и то же желание, и делали это везде, и только здесь, где сосредоточена мощь древнего Рода, и все, даже пыльные ковры, пропитано магией великих творцов и создателей, изъявить свою волю могут низшие существа, например обычные, серенькие людишки, такие, как я…»
Жонферьез ликовал, его разум праздновал победу. Хитрая комбинация увенчалась сокрушительным поражением хозяев легендарного Дома, почти полным истреблением разросшегося в последнее время поголовья гаржей, которых инквизитор презирал еще пуще вампиров, и теперь должна завершиться его телесным обновлением, окончательным исцелением от недуга, именуемого старостью.
