– О, братец! – сказал Сив, останавливаясь рядом и с любопытством глядя на оружие.
Тулага обернулся к нему.
– Что?
– Братик. Младший.
– Чей братик?
– Ну, Пушки. Ой, а если отец говорил, что она моя сестра, то он, значит, и мой брат?
– Почему это оружие – брат Пушки? – спросил Нес, подходя к ним.
– Какое оружие? – переспросил Тланч-Кавачи. – Это слисс.
Гана покачал головой.
– Нет. Он называется крон.
– Не знаю про крон. Может, он – Крон, а она – Пушка, – возразил коротышка. – Может, их так зовут. Но все дети сознания Шантар называются слиссами.
– Это название живого оружия? – догадался Тулага.
– Да-да, живого. Они слиссы. Они связаны... ну, связаны друг с другом все.
– Как фантомные креветки, – сообразил наконец бултагарец. – Вы ведь слышали про это, юноша? Сейчас ученые востока решили, что все фантомные креветки, плавающие по нашим морям и океанам, – это как бы общий организм, одно тело, только разобщенное в пространстве...
Он не договорил: земля под ногами задрожала.
– Что такое? – Траки беспокойно огляделся.
– Пушка, это Пушка! – И Тланч-Кавачи устремился к отверстию в центре вершины. – Идемте скорее, она волнуется!
Джонатан разлегся на краю горы, взявшись щупальцами за ствол растущего неподалеку дерева; путешественники пошли за коротышкой.
Наклонный коридор с мягкими стенами тянулся в глубь горы. Сделав несколько шагов, Нес сказал:
– Она как сыр с дырками.
Будто мягкой коркой, гора была покрыта слоем земли, на которой росли кусты и деревья, а ниже было пористое светло-коричневое вещество с многочисленными ходами, по одному из которых они и спускались.
– Что это? – спросил бултагарец у Тланча-Кавачи, постучав кулаком по стене.
– Я.
– Ты... твое тело?
Сив закивал.
– Правда, правда! Мое. Просто здесь, куда отец посадил сестру, оно вот такое. Ой!
Все вокруг задрожало, а после просело с глухим утробным скрипом, донесшимся откуда-то снизу. Тланч упал, но тут же вскочил и с криком: «Быстрее!» помчался вперед. Ощущая непрерывный трепет крона на поясе, Гана побежал за ним, следом устремился бултагарец. Вскоре коридор закончился обширной пещерой. На другой ее стороне что-то массивное и длинное то вспухало, то опадало, тяжело, с хрипом дыша.
Арлея машинально сделала несколько шагов, прежде чем смогла разглядеть, куда попала. Огромный аквариум с облаками – но чересчур, ослепительно белыми... Трудно было оценить размеры помещения: со всех сторон, куда ни кинь взгляд, – лишь снежный хаос, медленно ползущие бугры, холмы пуха и выгнутые стеклянные поверхности, уходящие в какие-то таинственные межпространственные закоулки.
Что-то мелькнуло впереди, скользнуло средь эфирных перекатов и пропало, уйдя в пучину. Арлея чуть не упала, опустившись в облака почти по пояс. Ступила вбок, потом вперед – и глубина опять стала меньше, теперь пух едва достигал колен.
Девушка оглянулась, но не увидела дверей: они растворились в белизне. Зато Смолик никуда не делся, хотя и находился теперь далеко в стороне. Капитан помахал рукой, насмешливо щурясь. Кивнув, она подняла голову. Свод спальни-аквариума был не слишком высоко, но из-за световых переливов казалось, что, полускрытый облачной дымкой, он расположен в нескольких сотнях шагов над полом.
Силуэт Смолика, движущийся прочь, изгибался, теряя четкость очертаний, становился тоньше и удлинялся, а после начал съеживаться, бледнея... Сообразив, что Тео зашел за стеклянную колонну, Арлея поспешила к нему. Она вдруг испугалась, что может потеряться в облачной спальне, навсегда остаться здесь, заплутать в эфирном пространстве, до краев наполненном светом... и шелестом. Мягкий, едва слышный шорох звучал со всех сторон, доносился из-под ног и сверху – только сейчас она осознала это.
По пути к колонне Арлея дважды погружалась по пояс, но затем глубина стала такой, что эфир едва прикрывал ступни. Слева вдруг что-то мягко сместилось, и, когда девушка повернулась, там открылось огромное пространство. Она изумленно прищурилась, не понимая, как такое может быть. Словно часть стены раздвинулась, открыв путь в иной мир, который узким, но постепенно расширяющимся клином вдавался в облачную спальню: белоснежный горный ландшафт, река пуха и сахарное небо над ними... Арлея шагнула – картина пропала. Пораженная девушка остановилась, попятилась... нет, больше там ничего не было, лишь неторопливо ползли клубы пуха.
Она пошла дальше, и еще трижды вокруг разворачивались картины иных миров, притаившихся в эфире спальни. То над головой, то по сторонам от Арлеи пространство изгибалось, проваливаясь внутрь себя, открывая новый вид: бесконечный бледно-зеленый океан с островами из застывшей пены, где стояли тонкие высокие башни; пещера, под чьим далеким сводом плыл летающий корабль; поле высокой, в человеческий рост, серебряной травы, по которому передвигалась машина на железных колесах, с острыми косами на носу.
Наконец разглядев стеклянный столб, Арлея обогнула его и увидела присевшего на корточки Смолика.
– Зев Небес! – пробормотала она, увидев, что в облаках перед капитаном лежит на боку почти обнаженная тхайка – с одной узкой полоской ткани на бедрах. Красивое кукольное лицо женщины с гладкой, словно лакированной кожей казалось безмятежным, неестественно спокойным.
Тео что-то произнес, протягивая к ней руку. За женщиной высился пуховый холм с неровными, в отверстиях и выступах, склонами – по одну сторону отвесный, по другую – пологий. Должно быть, незнакомка вынырнула из-за него; когда Смолик попытался прикоснуться к ее плечу, она, изогнувшись в эфире, скользнула обратно.
– Что за странные облака? – спросила Арлея, подходя к нему.
Тео выпрямился.
– Так и не смог выяснить, что тхайцы добавляют туда. У Чиораны свое... свой рецепт. В общем, эфир становится более плотным, влага из него почти исчезает. Его свойства меняются после этого. Идем, надо наконец увидеть его превосходительство. Что-то не нравится мне все это...
– Что не нравится? – спросила она, направляясь за Смоликом, который заспешил вдоль отвесного эфирного склона.
– Какое-то предчувствие у меня. – Пригнув голову, Тео нырнул в туннель, ведущий сквозь холм. Двигаясь по колено в пухе, они прошли под низким сводом и оказались в самом центре облачной спальни. Здесь эфир стал еще гуще, застыл перекатами и горбами, и между двумя, как в люльке, лежал в окружении женщин правитель Тхая Чиорана Третий, облаченный в белый комбинезон из тонкой бархатистой кожи, полностью скрывающий тело – от ступней до кончиков пальцев и до середины тонкой шеи.
