когда я уже почти расправился с чудовищем, из-за чего, кстати, я оказался ограничен в средствах колдовства: она понимает, что если не сделает это, я выиграю.
— Но если вы не выйдете…
— Она пришлёт тебя обратно с угрозой, которая меня заставит оторваться от важного дела и попереться к ней на встречу.
— То есть, вы всё равно увидитесь с ней.
— Да, но позже. Скажи, тебе показалось, что я хорошо справляюсь с защитой музея?
— Вы и слечна Литтес отлично всё организовали…
— Слечна Литтес?
Даркен наконец закончил с капюшоном, запихнул его под шляпу, а затем принялся творить себе защитные наручи.
— Лаврушка Литтес. Она сегодня на смене в музее. Наверное, только благодаря ей здание не начало рушиться до вашего прибытия.
— Лаврушка… — пан Маллой откровенно хрюкнул. — Любят же у нас вкусные женские имена. Но, знаешь, ты льстишь очень бездарно.
— Я не…
— По факту, наших со вкусной девочкой едва-едва справляемся. Потому Перлуша не вмешивалась раньше.
— Тогда, что изменилось?
— Очевидно же! — Дарк подмигнул собеседнику. — Помощь на подходе. А потому, каждая выигранная секунда стоит очень дорого. А потому иди и строй из себя перед тёмной богиней идиота. Но не слишком усердствуй: она, конечно, дура, но не настолько. Поэтому, чуть что, всё вали на меня — я, думаешь, зря что ли создавал репутацию повесы и раздолбая?
Мужчина кивнул. Движение вышло шарнирное. Неестественное. Причём “номеру один” показалось, что кто-то забыл наложить так просящийся сюда скрип несмазанного механизма.
Очевидно, что собеседник отлично понимал как опасность всего мероприятия, так и весь груз ответственности, лёгшей сейчас на его плечи. И этот груз он намеревался нести сам.
— Хорошо. Я постараюсь. Но, боюсь, много выиграть не получится.
— Выиграй, сколько сможешь, — Дарк закрепил наруч. Тот выглядел так, будто бы его сделали из жёлтой изоленты, банально намотанной на правой предплечье. — Поверь, нам на помощь сейчас не бегут, а летят. На всех парах. Как минимум мой ковен. Как максимум, ещё принц очень порывался в бой.
— Но его тут нет, а вы — есть.
Эти слова прозвучали очень жёстко. Но они не требовали ответа. Простолюдин просто обозначил свою позицию и двинул прочь. А Даркен… Даркен не до конца понимал, ему сейчас должно быть обидно, учитывая, что он лично остановил Вацлава, порывавшегося выступить в первых рядах, или гордиться тем, что его репутация среди челяди обретает окрас героизма?
Впрочем, сейчас надо было думать не об этом, а о том, как бы поскорей разобраться с обувью и штанцами. Создавать новую материю с нуля — тот ещё гемор, алхимическое преобразование требовало бы внимательного чтения этикетки о составе тканей, а действовать следовало быстро. Немного покумекав, “номер один” решил, что обувь стоит покрыть янтарным лаком, а штаны — пропитать самопальным составом на основе того же янтаря. Результат, конечно, выходил знатнейшей хренью, ещё и выглядящей, как потрескавшийся во время обжига горшок, но наскоро проведённые полевые испытания оно прошло, а большего, в общем-то, и не требовалось.
Ну, нечего терять время. Кое-как защитился? Иди ломай стену, ставь подпорки, закупоривай трещины. А чтобы работалось сподручней, молодой человек начал петь. Ну, как петь, проговаривать под специфичный ритм стихи. Благо, когда речь заходила о Высоцком, такое исполнение очень даже котировалось.
Не космосъ — метры грунта надо мной,
И въ шахтѣ не до праздничныхъ процессій,–
Но мы владѣемъ тоже внѣземной –
И самою земною изъ профессій!
Любой изъ насъ — ну чѣмъ не чародѣй?!
Изъ преисподней наверхъ уголь мечемъ.
Мы топливо отнимемъ у чертей –
Свои котлы топить имъ будетъ нечѣмъ!
Да… воистину. Отнять топливо у чертей. Насколько же эти слова сейчас в тему.
Именно это Даркен и пытался провернуть. Даром, что не в прямом, а в переносном смысле.
6.
Кузов машины под спиной Лешей смялся, словно бы был сделан из картона, а стёкла разлетелись в стороны мелким крошевом, будто бы радостный салют, восхваляющий очередной красивый манёвр со стороны Ганнибала.
Броня едва успела уклониться от следующей атаки, скатившись с авто на жёсткий настил парковки, где тотчас же приняла на блок очередной мощный удар одного из автономных доспехов карфагенянина. Тут бы ей вновь впечататься тельцем в машинку, только уже в районе двери, но девушка намеренно погасила всю инерцию магическим путём. И вовремя: большая часть щупалец ожидала богиню в другом месте, а потому их попытки подсадить какое-нибудь проклятье или забрать насильно часть энергии даже не пришлось парировать.
Постоянный прессинг методично выжигал всё ещё кажущиеся бездонными запасы колдовской мощи, но, что куда важнее, он выжигал самообладание Лешей. У этого процесса даже имелся характерный индикатор — зрение Брони всё больше и больше клонилось к тоннельному. С фокусировкой на чём-то одном. Что, для богини, делавшей большую ставку на мультизадачность, являлось серьёзной проблемой.
— Ты меня вынудил, — прошипела сквозь зубы девушка.
Точнее, “прошипела сквозь зубы”, потому как речь её в очередной раз звучала в отрыве от движений губ. Лешая просто открывала рот, и из него, словно бы из динамика, доносились слова.
В следующий миг оковы разума, те самые, имевшие представление в виде ряби, рассыпались крошевом даже более мелким, чем то, что образовывалось после того, как в очередной раз кто-то из сражающихся выбивал противником или случайным ударом стёкла машин.
Нет, даже не крошевом, а пылью. Столь лёгкой, что она попросту потерялась в ночной тьме.
Лешая раскинула свою ауру. Словно бы Ратри, что распуская волосы, погружала землю в ночную тьму. Широко, будто бы весь город желала окутать.
Эта аура ударила по связям мясных големов меж собой. Со стороны никто бы и не заметил каких-то изменений, ведь доспехи отлично действовали в автономном режиме, но Броне этого хватило, чтобы тотчас же склонить часу весов в свою сторону.
Этого, а ещё отсутствия тоннельного зрения.
Лешая вновь могла видеть всё. И даже больше, чем способны узреть простые смертные.
Она легко уклонилась от атак, несколько раз ударила в ответ, но без особого энтузиазма. Её синие глаза внимательно изучали каждого из представителей сил противника, подмечая малейшие детали в их манере двигаться и реагировать на изменения в обстановке.
Грянул гром, и лишь затем, нарушая все законы физики, сверкнула молния. И не просто сверкнула, а ударила в один из флагштоков, закреплённых на стенах стоянки, всего в десятке метров от богини. Яркий свет отметил сражающихся глубоким контрастом, а ещё спустя две секунды хлынул ливень. Мощный, могучий. Он не был холодным, но хлестал по голове, плечам, груди и спине, словно
