— Егор, я…
— Тш… Доверься мне, — шепнул он. Конечно, как я могла ему не доверять. Он уже давно угнездился в моем сердце, душе, а теперь вот. Я словно горела внутри и жаждала, чтобы этот жар утолили. И у него получалось. Его холод гасил мой жар, вызывая дрожь наслаждения и счастья. В какой-то момент я просто потерялась, растворилась в нем, и захотела избавиться от всей этой силы, что переполняла меня сейчас. Если бы я только могла открыть глаза и увидеть, что творилось в комнате. Но Егор их не закрывал. Он видел, как наэлектролизован воздух, как он искрится и сверкает, а я сияю, словно лампочка включенная на полную мощность. И он наслаждался всем этим, улыбался и брал, брал, брал. Забирал все, без остатка. И свет в какой-то момент взорвался, опалив глаза, на мгновение, сделав его слепцом, а потом он прозрел, и я открыла глаза.
— Я люблю тебя, — прошептала я, а он улыбнулся, поцеловал меня так сильно, так сладко, но ожидаемого ответа я уже не услышала.
Утро. Иногда оно бывает хмурым и пасмурным, иногда солнечным и чудесным, а иногда волнующе-необыкновенным. Я открыла глаза и улыбнулась, потянулась, как кошка, поняла, что болят все мышцы, но мне невероятно легко и спокойно.
— Егор?
Я выкрикнула его имя, но ответа не услышала. Нахмурилась. Где он? Какая я глупая, наверное, в душе. Но нет, его там не было, как и на кухне, и на балконе, и в других комнатах. Сердце вдруг кольнуло от пугающего предчувствия. Его нигде не было. Почему? Куда он подевался? Просто ушел? Оставил меня одну. Я решила ему позвонить, прежде чем напридумываю себе всяких ужасов. Но девушка в телефоне известила, что номер временно или не временно недоступен. Тревога начала цвести махровым цветом. Что случилось? Через полчаса панических раздумий кто-то постучал в дверь. Я бросилась открывать в надежде, что это он, но разочарованно вздохнула, увидев Ленку, а потом застыла от неверия и ужаса. Сердце сжалось, пульс подскочил, и меня начала бить крупная дрожь.
— Эль, Эля, что случилось? Он тебя обидел? Что?
Лена схватила меня за плечи, голыми руками, а я ничего не почувствовала. НИЧЕГО. И Ленка, она была обычной. Такой как раньше. Я больше не видела вокруг нее ауры.
— Боже.
— Нет, меня конечно разными словами называли, но Господом еще никогда, — попыталась пошутить подруга, а когда из моих глаз брызнули слезы, она не на шутку испугалась.
— Что случилось? Эль, не молчи. Эль.
А я не могла, просто не могла ничего сказать. У меня в горле перехватило, а в груди кололо так сильно, что дышала с трудом. Я оттолкнула ее, наспех одела сапоги, схватила с вешалки пальто и бросилась на улицу. Люди, кругом были люди. Прекрасный солнечный день, впервые за много дождливых дней, а я шла, вглядывалась в прохожих и понимала, что со мной что-то случилось. Что-то очень плохое. Дома никого не было. Я бросилась в свою комнату.
— Крыс, ты должен мне помочь. Я перестала видеть ауры. Крыс… Крыс…
Я обернулась к грызуну, но ничего не услышала. Только самый обыкновенный мышиный писк.
— Господи, что происходит? Крыс… Скажи что-нибудь. Пожалуйста, не пугай меня так. Крыс…
Я заплакала. Просто стало так страшно. Так больно и страшно сейчас. Да, я так хотела, чтобы все вернулось, быть снова обычной, такой как все. И вот теперь, кажется, мое желание сбылось. Я такая как все. Я обычная, я никто. Но почему? Почему так случилось? Неужели из-за того, что я больше не девушка? Неужели из-за нас с Егором. Неужели.
Я бросилась к телефону, попыталась снова позвонить Егору. Но его номер был по-прежнему недоступен, тогда я осмелела и позвонила к нему домой. Ответила домоуправительница. Я почти видела, как ее перекосило от звука моего голоса, и с каким удовольствием она сообщила, что Егор дома и сказал его ни для кого нет. Особенно для меня. Но я не поверила. Позвонила единственному доступному мне человеку Виктору.
— Виктор, ты не знаешь, где Егор? Он не отвечает на звонки.
— Нет, принцесса, я не знаю. Он не появлялся со вчерашнего вечера.
— Но ваша… эта Марта сказала.
Я сбилась на очередной всхлип, а потом услышала в телефоне, на заднем плане голос Егора:
— Это она. Скажи, что меня нет.
— Дэн.
— Ты разве не понимаешь, не видишь? Она не нужна мне больше, я получил все, что хотел.
— Дурак, — выкрикнул Вик и сказал что-то еще, но я уже успела положить трубку.
Кто-то позвонил в дверь. Звонил долго, а меня словно заморозили. Я и забыла совсем, что позвонила Кате. Наверное, на автомате.
— Хреново выглядишь.
Я проигнорировала ее слова, вытянула руку и расстегнула браслет.
— Эль… Сияния нет.
— Я знаю. А теперь скажи, как это могло произойти?
— Эль, — ужас в глазах Кати был лишь тенью того кошмара, в котором я пребывала с момента пробуждения, — Подонок.
Меня затрясло. Просто доходить начало, что меня использовали.
— Это сделал он?
— Эль, Элечка…
— Просто ответь на вопрос.
— Искры, пока не выберут сторону не должны…
— Спать со своими парнями.
— Сила высвобождается, когда искра выбирает клан. И клан получает эту силу. Но если активная искра захочет передать силу кому-то одному, то…
Я закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Именно в этот момент мое сердце словно выдернули из груди и исполосовали острым ножом.
— Эль…
— Уходи.
— Нет, я не оставлю тебя одну.
— Уходи. Мне просто нужно побыть одной. Переварить все это.
Я закрыла за ней дверь и ушла в ванную. Включила воду, почти на автомате. А потом слезы полились рекой и переросли в настоящую истерику.
Я рыдала в голос, а легче не становилось. В какой-то момент боль стала такой невыносимой, она затопила меня целиком, что захотелось сделать что-то. Просто выпустить, заставить уйти хотя бы на миг. Я вышла из ванной, на автомате зашла на кухню, на автомате взяла нож. А вены порезала уже четко осознавая, что делаю. Было больно, но эта боль — ничто, по сравнению с тем, что чувствовала душа. Он предал меня, он украл мои силы, то, что делало меня особенной. Он переспал со мной только за тем, чтобы получить силы. И я не поняла. Я ничего не поняла. Как он мог? КАК ОН МОГ? Ведь я живой человек, ведь я любила… я люблю его всем сердцем или его остатками. Для меня он был идеалом, спасителем, другом, тем, ради кого я дышала. А он… для него я была только искрой. Той, которая может дать ему силу настолько великую, что он станет почти непобедим. И он взял все, что захотел. А я это ему дала. Я не могу больше жить. Я не хочу больше жить. Он убил меня. Оставил истекать кровью на кафельном полу ванной. А потом я подумала о родителях и поняла, что я идиотка, и эгоистка, и полная кретинка. Я просто подумала, каково им будет без меня. Легко? Сомневаюсь. Им будет больно, больнее, чем мне сейчас в тысячу раз. Их будет мучить чувство утраты и вины, что не уберегли, что не увидели, не поняли вовремя что со мной что-то не так. Им тяжело будет здесь находиться, заходить в ванную, где я покончила с собой. Жить в доме, в котором я росла, смеялась и рисовала свои картины. Брак распадется. Это статистика. Потеря ребенка разрушает все. А я не имею права все разрушать. Я им должна целую прекрасную жизнь в семье. Я им должна много любви в ответ на ту, которую получала. Я им должна. И значит, я должна встать, перевязать раны и начать дышать. Жизнь не кончилась из-за того, что какой-то подонок растоптал мое сердце. Это лишь эпизод. Он лишь эпизод. Хотел силы, что ж. Он ее получил. Зато я избавилась от подонка, который.
