— Мы настолько интересны и уникальны? — хмыкнула Леди.
— Чем-то да. Особенно для него. — Янус расхаживал по комнате из стороны в сторону, словно зверь в клетке. Его лицо было сосредоточено так, словно он решал какую-то задачу. Впрочем, так оно и было.
Янус получил кусочки головоломки, и не смог устоять. К тому же эта головоломка напрямую касалась их жизней и судьбы.
— Мы отличаемся от Изначальных, — подкинула фразу Каина.
— Дело не в этом, — отмахнулся её друг. — Это очевидно с первого взгляда, но он мог попытаться сломать нас и просто тупо получить нашу силу.
— Тупо? — вскинула бровь Каина. — Солнце мое, Макс на тебя плохо влияет.
— Может быть, — он рассеяно кивнул. И внезапно остановился.
— Ты что-то придумал?
— У меня есть предположение, — демон посмотрел на неё. — Оно вероятно примерно на семьдесят процентов.
— Это фактически уверенность в твоих устах, — заметила Каина. — И что же за вероятность?
— У него есть шанс выбраться на свободу. При чем в ближайшее время. Ему нужны проводники. Как мы используем Сабата, так же он хочет использоваться нас.
Каина встретилась взглядом с Яном.
— Надо обязательно выбраться отсюда как можно быстрее.
— Есть проблема, — отозвался демон. — Он знает, куда мы стремимся.
Из — за дверей показалась Тварь, которая облизывала свою окровавленную морду, на мгновение замерла, оценивая напряженность, повисшую в воздухе, а затем подошла к своей хозяйке и уткнулась ей в плечо.
Каина потрепала её по гладкой голове между большими ушами и ответила:
— Нам не впервой, Яни. Неужели ты готов сдаться?
— Нет, конечно, — ответил он. — У меня есть план.
Она улыбнулась, словно это она была Тварью, а не то существо, что прижималось к её плечу.
История шестая. Танец с марионетками
1.
Я в ярости вонзал в него волнообразное лезвие ножа. Глубоко, Так глубоко, что рукоять следовала за лезвием. Из его глаз текла кровь, напоминая кровавые слезы. Очень красиво. Именно поэтому я любил убивать именно так — пробивая висок, или, что более доступно, вонзая лезвие в ухо. Рану потом можно было прикрыть волосами, и поэтому жертва выглядела как живая, с кровавыми полосками слез.
Даже сейчас я делал это именно так. Хотя я был не просто зол, я был в ярости, в бешенстве и не контролировал себя. А ведь я не собирался его убивать. Только не его. Как мало нужно, чтобы выйти из себя. Иногда довольно одного слова или взгляда, движения, но это движение внезапно выводит нас из себя, потому что становится тем самым камушком, который сносит лавину.
Кровь залила мне пальцы и текла по его лицу, напоминая прядь мокрых волос, прилипших к виску. Я остановился и прижал его к своей груди, чувствуя как у меня от боли, разрывается сердце. Они отобрали тебя у меня. Они все-таки отобрали тебя. Ты выдал себя всего одним словом. Всего одно слово, и я пришел в ярость. В ту самую священную темную ярость, которая не позволила мне когда-то попасть в их руки.
Я смотрел на это лицо, самое дорогое в моей жизни лицо, с кровавыми дорожками слез, которых не должно было бы быть на этом лице. Но я не мог иначе. По-другому я не убивал. Удар в висок или ухо, стал неотделим от меня.
Я аккуратно опустил его тело на асфальт и пригладил длинную прядь волос, которая тут же прилипла к виску, увязая в крови. Я протянул пальцы к его векам и остановился. Я никогда не закрывал своим жертвам глаза, оставляя их смотреть в небеса остекленевшим взором. Но это была необычная жертва… Я помедлил ещё мгновение и убрал руку. Поднялся на ноги и взял в руки кинжал, достал из кармана лоскут синего бархата и аккуратно обтер лезвие и испачканную рукоять. Лоскут комком лег рядом с телом. И я двинулся прочь, оставляя его лежать там, на холодном асфальте, со стеклянным взглядом, устремленным в небеса, которые давным-давно перестали отвечать на молитвы.
Я ни разу не обернулся, потому что за спиной осталось лишь остывающее тело того, кого я любил. Самого его не было. Его не было в этом теле уже тогда, когда я вонзил в него нож, и не было уже тогда, когда он поднял на меня глаза в кафе. И я намеревался найти его. Пока не стало поздно. У меня было меньше трех дней и ночей, считая эту.
Я вышел на улицу и поднял голову, смотря на разгорающийся рассвет. Начиналось их время. Я спрятал нож в ножны на руке и замер на мгновение, очищая себя от ярости и эмоций, а потом погрузился в тени, уходя в мир, где царили вечные сумерки, пока солнце не успело окончательно взойти.
Мне предстояло столько всего сделать до начала похорон моего брата, чье тело сегодня найдут в переулке, и объявят очередной жертвой психопата, чьи жертвы всегда плачут кровавыми слезами.
Янус рядом открыл глаза и стеклянно уставился в серое вечно пасмурное небо.
Каина напряглась:
— Ян?
Он медленно моргнул, словно отгоняя сны, по которым он бродил все это время, и, наконец, посмотрел на неё.
— Он был смертным. Одним из тех, кто живет в параллельных мирах. Человеком.
— Ты шутишь?!
— Нет, — он сел, с каким-то недоумением разглядывая серый плащ, расстеленный на земле. — Судя по его сну, он был несколько странным для своей расы. Обладал определенными способностями.
— Дай угадаю, — хмыкнула она. — Например, ходить по снам?
Янус как-то заторможено кивнул и внезапно рассмеялся:
— Нет, ну ты подумай какова шуточка! Изначальных создал человек, который перевоссоздал себя самого в демона. Это еще смешнее, чем то, что мы потомки игрушек этих самых созданных Изначальных! И самый смак ситуации, как бы выразился Макс, то, что мы больше походим на Первого, чем его первые игрушки — Изначальные…
— Действительно забавно, — заулыбалась демонесса. — Но как он их создал?
Янус тяжело вздохнул:
— Воображением. Фактически из воздуха. Сложно сказать вообще-то, но, наверное, он использовал какой-то изначальный материал: флору, фауну местную. Просто сны — все таки не такой уж надежный источник информации, особенно у такого древнего создания. Я вообще не уверен, что видел правду. Может Нидо управляет своим сном, и специально впустил меня.
— Так что, мы будем сомневаться во всем? — поинтересовалась Каина.
— Именно, — кивнул Лорд Иллюзий.
— Ну, к этому не привыкать, — она протянула ему руку, помогая подняться на ноги. — Что делаем с нашим проводником?
— Пусть ведет дальше, — хмыкнул он. — Он нас боится теперь еще больше, чем раньше.
— Еще бы, — хихикнула, как напроказившая девчонка Леди. — Его потрясли остатки косточек нашего гостеприимного хозяина.
