— Ваше Величество!.. Я не понимаю, на что вы гневаетесь!.. Я оставалась верна союзу между нами!
— Так ли? — спросил я остро.
Она смотрела снизу вверх, я все еще не предлагал ей встать, но она так выглядит еще жалобней, и я чувствовал, как ожесточение начинает покидать мое сердце и даже испаряться из груди.
— Клянусь, — ответила она, но не уточнила, чем клянется, — я открыла новые рудники в Данеладе, как вы и велели, там же я построила большие плавильни взамен устаревших мелких, я почти вдвое расширила поля в краю Зеленого Ряста…
Я сказал саркастически:
— Ну еще бы! Это служит укреплению Мезины, с чего бы вы пренебрегли такими возможностями? А что насчет моих войск, что оставались там следить за порядком?
Она запнулась на миг, чуть-чуть уронила взгляд, но тут же подняла его на меня, и я снова ощутил дивное очарование ее колдовских глаз.
— Ваше Величество, — произнесла она тихо, — но разве вы не велели всей армии спешно к вам на помощь… простите, на соединение с основной частью войск?
— Велел, — согласился я. — Но Шварцкопф проговорился, что оставил несколько тысяч панцирной конницы и отборную пехоту в три тысячи человек.
Она сказала быстро:
— Но он не сказал, наверное, что это я попросила его!
— Сказал, — произнес я с подозрением. — Зачем это было вам? Боялись, что трон слишком уж шатается?
Она покачала головой.
— Нет. Не потому.
Я подумал, помолчал, затягивая паузу, наконец произнес, стараясь держать голос и лицо крайне жестокими и недовольными:
— Можете встать.
Я не называл ее королевой или Ее Величеством, что она, конечно же, заметила, но не подала виду, поднялась, на ее нарядном светлом платье на уровне колен остались для грязных пятна, укор мне, я в самом деле ощутил некоторое замешательство, словно бы переборщил, хотя на самом деле планирую масштабное вторжение в королевство, а что рядом с ним испачканное травой платье!..
— Сэр Плесс, — сказал я жестким голосом, — сэр Ройсс-Гера!.. Проводите нашу… гостью в мой шатер. И поставьте надежную стражу.
Снова она, судя по ее виду, уловила ту заминку перед словом «гостья», словно я в последний момент заменил им «пленницу», но опять же не повела глазом, послушно и даже смиренно пошла, опустив голову, в сторону главного шатра, что выделяется как размерами, так и пурпурной тканью.
Примчался на таком же запыхавшемся, как и он, коне граф Альбрехт, мигом оценил обстановку, спросил деловитым тоном:
— А что с детьми? Перебить всех?
Я оглянулся, все стоят на коленях, почти все опустили головы, но самые младшие уже подняли их и смотрят с любопытством, полагая это какой-то затянувшейся игрой.
— Хорошая идея, — одобрил я. — Перебейте.
Он дернулся.
— Значит…
— Только собственными руками, — уточнил я. — Вам же нужны острые ощущения?
— Да, — согласился он. — Острее уже и невозможно… Вернуть всех обратно?
— И побережнее, — ответил я. — Нечестно так использовать детей.
Он сказал философски:
— Нечестными могут быть только мужчины. А у женщин вообще нет такого понятия.
Он проводил взглядом королеву Мезины, ее под стражей уже ввели в мой шатер.
— Ваше Величество, — сказал он торопливо, — так я пошел отправлять детей?
— А поучаствовать в нашем разговоре с арестованной королевой не хотите, граф? — спросил я мстительно.
Он отшатнулся так, что едва не свалился с коня.
— Ни за что!
— Что случилось?
— Сунуть голову, — сказал он, — между молотом и наковальней? Нет уж, нет уж… Я сумасшедший, но не настолько.
— Трус, — сказал я обвиняюще, — и вообще предатель. Вот и положись на таких в бою.
Не отвечая, он повернул коня и умчался. Стражи у шатра посматривали на меня с ожиданием, я кивнул, дескать, иду, не выпускайте пленницу, если она вдруг что или вообще чего.
Когда я откинул полог, Ротильда в кресле тихая и задумчивая, но вздрогнула и вскочила, когда я вошел в шатер, громадный, мрачный и решительный.
— Ваше Величество…
Я взглянул на нее сверху вниз, покорно присевшую в поклоне.
— У вас хорошая разведка, — заметил я холодно.
— Ваше Величество?
— Здесь все еще называют меня высочеством, — пояснил я. — Встаньте, леди. Можете сесть. Нет, в другое кресло. Лучше вон туда.
Она покорно села на указанное место, это кресло стоит в стороне от стола, и теперь она выглядит, как обвиняемая на суде перед целой коллегией.
— Где сейчас мои войска? — спросил я. — Сомневаюсь, что вам удалось переманить их к себе на службу… хотя вам многое удавалось, леди.
Она чуточку вздрогнула, я наконец-то произнес роковое слово, означающее ее новый статус. Леди. С одной стороны, это очень хорошо, не пленница, однако вряд ли это устроит Ротильду, дикую и решительную, у нее настолько могучий инстинкт выживания, что никогда и ни на чем не успокоится, это же понятно, но все же очень интересно, как начнет выворачиваться, хотя меня не обманешь…
— Они верны вам, — согласилась она. — Не скажу, что я не старалась их приблизить к своему дворцу…
— Да ну, — сказал я саркастически.
— Это же так естественно, — произнесла она невинно, — чтобы сильнейшие поддерживали трон.
— Они и так поддерживали, — возразил я. — По моему приказу.
— Я всего лишь хотела подстраховаться, — произнесла она в недоумении. — Что тут плохого или опасного? Слабая женщина старается…
Я прервал:
— Леди, только не надо это вот насчет слабой.
— Ваше Величество?
— У вас силенок на всю мою армию хватит, — сообщил я.
— Вам виднее, — сказала она льстиво, — но чувствую себя все-таки слабой… Так вот, ваши люди вам верны. Убедившись в этом, я усилила их войсковые части дружинами своих сторонников и послала помочь лордам Бурнандии отстаивать свои права перед грубым вмешательством их короля Эдвина Рафнсварта в древние вольности и нарушения законных свобод.
— Ого, — сказал я настороженно, — это уже вмешательство во внутренние дела другого государства!
Она позволила себе чуть-чуть улыбнуться, пока робко.
— Мы с Бурнандами так давно связаны торговыми договорами… У нас есть то, чего нет у них, а у них — наоборот. Потому караваны с товарами постоянно идут в обе стороны. И мы не могли позволить, чтобы такой взаимовыгодной дружбе был нанесен урон!
Я сказал саркастически:
— Значит, вы помогали себе и Бурнандам?
— Вы говорите абсолютно верно, — сказала она. — Вы ведь мудрейший и талантливейший король на всем севере!
— Ну спасибо, — сказал я саркастически. — Леди, вы совершенно не умеете льстить. У вас даже голос деревянный. Привыкли, что льстят только вам?
