Она выхватила нож из-за пояса Прокопио и вонзила в грудь лорда-мэра. На мгновение, он, словно не веря своим глазам, смотрел на эльфийку, а потом повалился на землю, пропитанную кровью.
* * * * *
Глубоко в рядах своих воинов, Ахлаур творил новое заклинание. Страшная гниль покрыла бурлящую массу воинов. Нежить не пострадала, зато живые стали получать каждый удар с удвоенной силой. Мечи вываливались из разрубленных рук, мужчины падали на землю, корчась в агонии, когда хрупкие, зазубренные осколки костей вонзались в их плоть.
Одетые в серое жрецы мужественно выполняли свои обязанности, перетаскивая раненных в сторону и горячо молясь о павших. Маги, в свою очередь, защищали жрецов. Круг волшебников творил защитные заклинания над группой последователей Азута, которые все вместе пели заклинания, призванные отразить атаки нежити.
Трудно было выстоять против объединенных сил Халруаа. Скелетные воины падали, словно скошенная рожь.
Ахлаур обернулся к своему личу. Вишна стоял вне досягаемости сил жрецов. По кивку Ахлаура, немертвый маг призвал мертвых стражей — духов-хранителей с эфирного плана. Эти светлые воины заскользили в сторону жрецов, словно падшие ангелы. Духи были грозными, словно атака воздушных паладинов. Вишна начал творить заклинание, готовясь вызвать еще более жуткую магию.
Черное одеяло накрыло поле. Стоило заклинанию лича вступить в силу, недавно умершие солдаты начали подниматься, а живые попадали на землю без чувств, не тронутые лезвием или магией.
Нечленораздельные крики ужаса вырвались из разорванных глоток, когда десятки живых людей поняли, что их души переметнулись в трупы. Их собственные тела, живые, но покинутые, беззащитно лежали на земле. Немертвые воины уже направлялись к ним, словно волки, окружавшие свою добычу.
Воины Халруаа, не ощутившие на себе действия заклинания Вишны, не понимавшие его смысла, бросились на помощь товарищам. Все еще ничего не понимая, они прорубались сквозь ряды перепуганной обезумевшей нежити. Оставленные тела содрогались и умирали, когда душа, заключенная в трупе, отлетала на свободу, к той жизни, что ждала всех после смерти.
Глаза лича скользнули по толпе, находя Залаторма. Мужчина боролся против огромного когтистого создания, которое казалось полу человеком, полу крокодилом. Ахлаур сотворил сильное заклинание ослабления и метнул его в короля. Залаторма отшвырнуло назад. Лицо короля побледнело, когда магия проникла в его тело. На мгновение, глаза двух друзей встретились.
Одной мыслью, одним жестом, Вишна послал в Залаторма заряд исцеляющей энергии. В то же время, лич бросил мысленную команду немертвому воину подле Ахлаура.
Существо вытащило ржавый нож и перерезало веревку, державшую черный куб в рукаве некроманта. Нежить рванулась вперед, подхватывая эбеновую филактерию, которая удерживала в себе дух Вишны. Ахлаур был так поглощен своими делами, что не заметил потери.
Вишна принял крошечную коробочку из скелетной руки, кивая в знак благодарности.
- Я дарую тебе покой и честь, — пробормотал он. Словно благодаря своего командира, скелет склонил голову и рассыпался в пыль.
Оглядев поле боя, лич задержал взгляд на маленькой женщине с зелеными волосами. Движением руки, командир нежити проложил себе путь сквозь бурлящую толпу. Он двинулся к Киве.
Она надменно окинула его взглядом снизу вверх. В глазах женщины застыла ненависть.
- Сейчас тобой командует Ахлаур. Чего тебе надо от меня?
- Лишь закончить то, что было начато давно, — сказал он. — Я пришел, чтобы освободить тебя.
Лич вонзил кинжал в сердце эльфийки.
Долгое время, женщина смотрела на него. Ненависть превратилась в замешательство, а затем — в странное облегчение.
Вишна выпустил кинжал и дал Киве упасть на землю. Через мгновение он наклонился и закрыл ей глаза. Подняв тело мертвой женщины на руки, он направился в лес, в сторону живых деревьев. Там, среди корней древнего дерева она, быть может, найдет мир, который так долго ускользал от неё.
На границе поля боя, призрачные силуэты эльфов Халруаа с печальным одобрением следили за происходящим.
Залаторм отпихнул в сторону мертвого крокодила и оглядел битву.
Угасающий свет дня коснулся слабо светящихся фигур, собравшихся на краю леса. Поняв, что произошло, он улыбнулся. Эта улыбка, словно восход солнца озарила его лицо, и тяжелое бремя упало с его сердца.
Он выкрикнул имя своего врага. Мощная магия заставила слово парить над полем, словно божественный зов. Сражающиеся замерли и разошлись. Все глаза уставились на короля магов. Залаторм указал на наблюдавших за сражением духов.
- Сердце Халруаа, — сказал он просто.
Ахлаур обернулся в сторону душ эльфов, которых он поработил и замучал. Его черные глаза в ужасе распахнулись. Он замахал перепончатыми руками, творя заклинание, которое способно было контролировать мертвых, но эльфы были слишком далеко.
Некромант позвал Вишну, Киву. Но никто не ответил.
- Давай закончим это, Ахлаур, — сказал Залаторм, и горя в его голосе было больше, чем гнева. — Наше время истекло.
Он сорвал с шеи серебряную цепочку, к которой был прикреплен небольшой рубиновый камень.
- Одна из наших предыдущих попыток, — пояснил он, поднимая пылающий самоцвет. — Тогда мы думали лишь о том, чтобы поддерживать и защищать друг друга на благо Халруаа.
Залаторм бросил камень на землю. Рубин разлетелся, и навалившийся внезапно вес лет обратил короля в пыль. Там, где только что стоял Залаторм образовался лишь небольшой холмик из костей, прикрытый гниющей мантией и увенчанный короной из серебра и электрума.
Некромант испустил страшный вопль, и все глаза обернулись к нему, глядя на его трансформацию. Как и Залаторм, он обращался в прах, но медленно. Даже в агонии он не терял самообладания, крича от негодования и гнева. Челюсть скелета еще долго подрагивала от ярости, даже когда звук крика затих. А потом была только пыль, унесенная внезапным порывом ветра. Это нежить повалилась на землю, наконец освободившись от власти некроманта.
Поле боя накрыла ошеломленная тишина. Наконец, все как один, маги начали повторять имя Залаторма. Выжившие возносили песню к небесам, вскидывая окровавленные мечи и длинные опустевшие палочки, славя последнюю победу короля.
Никто не слышал, как тихий неровный голос напевает слабую мелодию. Никто, кроме молодой женщины, стоявшей рядом с поющей. Рука Кеттуры коснулась руки дочери. Их пальцы переплелись, а голоса усилились, сливаясь в единой песне.
Это был не призыв и не принуждение. Это была мольба. Слабые тени эльфийских духов подхватили их напев и мелодия понеслась над полем боя, чтобы снова смешаться с волшебной песней королевы и её дочери.
