Она попятилась, потом развернулась и убежала наверх.
– Получается, дело, берегиней нам оставленное, еще только надлежит сотворить, – сделал вывод Кий, оглядывая влажно поблескивающие спины истуканов. – Посланников надобно снаряжать, Чуров отправлять на все стороны света, чтобы на рубежах место заняли. Токмо опосля и узнаем, что за силу нам алтарь сей даст. Как мыслишь, княже?
– Семь лодок найдем, – ответил Словен, глядя в сторону тоннеля. – От Ильменя реки во все стороны расходятся. Еще по озеру Нево можно умелых рыбаков послать. До листопада управимся.
Через четыре дня по подземному святилищу прозвучали твердые шаги. Взглянув в глаза замершему на стене Нефелиму, хранительница преклонила колено перед удивленной номарией, опустив голову, с собранными на затылке длинными волосами.
– Я уже начала беспокоиться, девочка моя, – вздохнула женщина. – Где же ты была так долго, Вилия?
– Я предавала Клан, великая.
– Что ты делала? – не поверила своим ушам номария.
– Я предала Клан. Во имя благополучия сестер и ради будущего Сошедшего с Небес я нарушила решение совета.
– И что же ты сделала?
– Я раскрыла смертным тайну алтаря власти.
– Что ты сделала?!
– Создала в Словенске алтарь.
– Значит, ты выбрала смертных, – сморщилась, как от зубной боли, номария. – Что же, ругать тебя уже бессмысленно. Остается только наказать. Ступай в свою келью. Тебе сообщат, какую кару изберет тебе совет.
Санкт-Петербург, набережная Лейтенанта Шмидта. 13 октября 1995 года. 10:20
Машину Пустынник оставил возле Академии художеств, дабы она никому лишний раз не попадалась на глаза, прошелся вперед по набережной. Напротив Пятнадцатой линии остановился, вытащил плод мандрагоры, покрутил перед глазами.
– Вот ты какое, яблочко наливное… – с улыбкой пробормотал он.
Плод, изначально имевший просто желтый цвет, теперь светился, словно янтарная безделушка. Да и не удивительно: столько дней каждый вечер, каждое утро, а то и ночью оно получало по два-три мощных энергетических импульса, напитываясь сильнее и сильнее. Пожалуй, посади его сейчас в землю – семена превратятся в огромный куст не за несколько лет, а за считанные часы.
– Жалко, что тебе не повезет… – Колдун поднял глаза на дорогу.
Гендиректора никогда не трогали утром – поэтому он не должен быть сейчас особо внимательным. К тому же на него нападала только девушка – а потому внимание к одинокому, безоружному мужчине должно быть снижено.
На всякий случай Пустынник расстегнул куртку и откинул ее полы, показывая надетую на голое тело сорочку. Никакой кобуры, никакого бронежилета. Обычный скучающий горожанин.
Кортеж из трех машин вывернул от ростральных колон, промчался мимо университета, ревом сирен заставил всех остановиться у Академии художеств и на съезде с моста, зашелестел шинами вдоль широких газонов. Колдун бросил на яблоко прощальный взгляд и сжал его пальцами. Плоть потекла, разрушаясь и умирая, теряя энергию, что должна была бы послужить рождению нового растения; Пустынник чуть наклонил голову и дунул, сметая невидимый в дневном свете желтый шар в сторону джипа.
Разумеется, сладострастная структура импульса не могла причинить вред никому. Человек, окажись на его пути, испытал бы внезапный прилив бодрости. Маг – ощущение сытости. Но плотная энергетическая оболочка вокруг машины не разбиралась в подобных тонкостях. Она была предназначена для разрушения и уничтожения любых упорядоченных структур – и она сколлапсировалась в точке соприкосновения, выжигая принятое ею за порчу послание. Доля мгновения – и обе структуры перешли в то, во что рано или поздно превращается любая энергия. В тепло. Только на этот раз дело обошлось отнюдь не искоркой…
Яркая вспышка слева от лобового стекла, тугая ударная волна – джип вильнул вправо, тут же отвернул влево, уходя от столкновения со стеной дома, опрокинулся набок и закувыркался по проезжей части, разбрасывая осколки стекла, дверцы, дворники, какие-то пластмассовые примочки, пока не ударился с жалобным стоном в угол следующего дома. Завизжали тормоза «БМВ», выводя на асфальте длинные черные полосы.
– Гранатометчик!!! – заорал Пустынник, показывая куда-то вправо, и кинулся через дорогу, выставив вперед руки: чтобы охрана видела его пустые ладони. – Скорую вызывайте! Я врач!
Он подбежал к искореженной машине третьим – но если охрана, сжимая пистолеты, больше смотрела по сторонам, то колдун сразу полез внутрь:
– «Скорую» вызывайте! Я врач! – громко повторил он.
В машине находились всего двое. Молодой водитель висел на ремнях безопасности, а его стонущий пассажир на заднем сиденье полулежал, упершись головой в дверцу.
– Раненому нужно искусственное дыхание! – объявил Пустынник, наклоняясь к жертве.
В этот миг хозяин пароходства открыл глаза – и сразу понял все. Он дернулся, пытаясь отстраниться, застонал громче, зрачки расширились. Но Пустынник уже прильнул к его губам и сделал глубокий вдох…
– Поздно… – выбрался наружу колдун, осмотрел куртку, старательно ее отряхнул. – Я опоздал.
– Что?
– Поздно, – повторил Пустынник телохранителю павшего мага. – Он уже мертв.
И колдун неспешным шагом направился в сторону Большого проспекта.
Теперь для выполнения заказа ему оставалось поставить только одну завершающую точку. Маг остановился у первого встречного ларька, купил пачку сигарет, сорвал обертку. Содержимое пачки выбросил в стоящую у ларька урну, вышел на край тротуара, сделал несколько шагов, выбирая место поудобнее, потом присел и намел внутрь дорожной пыли, скопившейся в щели между камнями поребрика.
Да, конечно, у него не имелось ритуального жертвенного ножа – такой артефакт дорого стоит и в мире их уцелело штук пять, не больше. Зато он своими собственными глазами видел на набережной двух стражей врат Дуата – а эти звери по способностям своим не уступят никакому ножу.
Обойдя набережную, где наверняка вовсю трудилась полиция, по Большому, маг вернулся к Академии художеств, пересек оживленную дорогу, остановившись перед сфинксами. Огляделся…
– Ох-хо-хох, – пробормотал он. – Вечно так. Творишь великое таинство, а выглядишь идиотом.
Он запрыгнул на гранитный парапет набережной, с них забрался на пьедестал сфинкса и, торопливо бормоча наговор, просыпал пыль через левую лапу стража, через самые когти. Собрал получившееся зелье обратно в пачку, спрыгнул вниз.
Обошлось! Никаких патрулей мимо не проехало, прохожие только посмеялись над непонятным чудаком. Однако, на всякий случай, Пустынник все-таки отступил в сторонку и немного погулял, любуясь широким простором Невы. А минут через десять сходил к машине и достал из бардачка свой хрустальный шарик:
