— Вы поистине мужественный человек, капитан. Признаться честно, я уже готовился слушать песни ангелов и, думаю, не будь вас, обязательно услышал бы их. Только ваше бесстрашие и мастерство спасли всех. Считайте меня своим должником на всю жизнь!
— Признаться честно, — хмыкнул Левек, — со всем своим мужеством я скорее отдал бы руку, нежели вернулся опять в тот кошмар... А вы... — Он хитро покосился на офицера. — Вам, сударь, я беспременно отыщу лучшего в здешних краях виноторговца.
Земля оказалась небольшим скалистым островком, необитаемым, зато с собственной речушкой, водопадом низвергавшейся в море. Странники задержались здесь на целый день — было тяжело оторваться от такой надежной опоры под ногами. Пока они, как дети, резвились в брызгах чистой воды, Левек вновь уткнулся в карты. По его вычислениям выходило, что до Диадона оставалось около трехсот миль. Вдобавок аккурат посередине этого пути следовало располагаться еще одному маленькому острову, способному при случае укрыть от ненастья.
Самое главное — у людей воскресла вера в успех, никого теперь не требовалось понукать. Море снова хмурилось и поливало ледяным дождем пополам со снегом, но остановить храбрецов было уже не в его силах. И, разглядев на третий день пути широкую полосу скалистых холмов на востоке, Левек с достоинством смог доложить своим спутникам:
— Господа, сегодня в субботу двадцать шестого декабря одна тысяча двести восемьдесят третьего года от Сотворения Мира мы, как того и требовалось, достигли берегов Диадона.
Первым человеком, встреченным странниками на новой земле, оказался пожилой пастух в высоком меховом колпаке и меховой же накидке. Наблюдавший с обрыва за их высадкой, он, едва незнакомцы направились к нему, моментально развернулся и спешно погнал своих овец прочь. Только сонливость отары да быстрота ног одного из молодых моряков позволили остановить бегство. Иигуир, который, казалось, владел всеми языками Поднебесной, долго и настойчиво пытался пастуха разговорить. Сперва тот лишь хмуро сопел, но, оживившись, вскоре уже лопотал без умолку, махал во все стороны руками и похлопывал Иигуира по плечу.
— Он говорит, что в эту пору, — объяснил товарищам Бентанор, — корабли на Диадон почти не ходят. Не мудрено, что нас приняли за каких-нибудь заблудившихся пиратов.
— И часто у них разбойничают, если все так запуганы? — поинтересовался Эскобар.
— Нет, места здесь тихие. Изредка случаются небольшие набеги с запада и совсем редко — с юга. Последний раз он слышал о них лет пять назад. Сказал, что Творец и Воины Света оберегают этот край.
Следуя указаниям пастуха, к вечеру «Эло» добрался до небольшой приморской деревушки, где путешественники смогли, наконец, пополнить запасы и нанять настоящего лоцмана из числа местных рыбаков. Выслушав рассказ об их приключениях, он только покачал головой и пробубнил что-то себе под нос.
— Говорит, что давно не видел на море такого долгого затишья в начале зимы, — перевел Иигуир. — И надо быть последними безумцами или героями, чтобы решиться сейчас на дальний переход. Воистину, друзья, — добавил старик, — похоже, сам Единый Творец хранил нас для благородной миссии.
Товарищи приветствовали его слова радостным гулом. У них-то сомнений в высочайшем покровительстве не осталось вовсе — буквально за кормой корабля море потряс новый шторм, хоть и несопоставимый с прежними по мощи. Сутки, пока рядом бушевали волны, в деревушке пенился настоящий праздник. Даже местный люд, смутно представляя причину гулянья, понемногу втянулся в бесшабашную круговерть. По сути, единственным озабоченным человеком в селении оказался Иигуир. Он еще заставлял себя улыбаться и кивать ликующим друзьям, но мучительные раздумья не давали счастью ни уголка в душе. Старику не было нужды оглядываться на осиленные тысячи миль, он чувствовал их телом, точно прополз каждую, обдирая кожу в кровь. Однако лишало покоя теперь не прошлое, а будущее. Если для остальных тяготы путешествия завершились, по крайней мере, до обратной дороги, то у Бентанора основное испытание, похоже, только начиналось. Что встретит он в бесконечно далеком от родины крае? До боли обидно было бы узнать о бесцельности перенесенных страданий, однако несравнимо страшнее — совершить ошибку. Думы об этом терзали Иигуира всюду, так и не одарив ответом, время же для колебаний истекало.
Дабы не отравлять друзьям унылым видом праздник, старик отправился бродить по деревне. Студеный мокрый ветер даже собак разогнал по укрытиям, лишь сиротливый седобородый странник, качаясь, упрямо двигался наперекор стихии. Он достиг желанной цели, следовательно, загадка вот-вот должна была разрешиться. Что отразится в глазах людей через мгновенье: восторг или ужас? Когда на окраине деревни обнаружилась маленькая покосившаяся церквушка, Иигуир воспринял это как должное. Пусть клир вечно косился ему вслед, для Создателя не тайна подлинные порывы беспокойной души.
Тесная полутемная комната навряд осмелилась бы назваться залой. Пустынно, тихо, только запах прели, цокот капель да шум ветра за спиной. На скрип дверей откуда-то из глубины вынырнул сухопарый старичок в истрепанной рясе. Выскочил и замер, разглядывая нежданного гостя. По счастью, и не требовалось никаких объяснений, Бентанор, поклонившись, прошел ближе к алтарю.
Древние иконы, лики утратили блеск, почти растворились в черноте времен. Ощущая спиной пытливый взгляд священника, Иигуир опустился на колени. Привычные слова молитвы чуть освежили душу, но не более. Старик сидел неподвижно, пока не затекли ноги, он чутко прислушивался к миру и себе, будто ребенок, ожидающий прямого отклика Вседержителя. Небеса молчали. Вероятно, им просто недосуг было разбираться в каждой мелкой проблеме созданной однажды вселенной. Или старик недостаточно чуток? Или... Господь посчитал свою задачу выполненной, предлагая дальше определяться самому?
— Я помогу тебе, сын мой. — Старичок священник поддержал застонавшего Иигуира под локоть.
— Благодарю вас, святой отец.
Странник, едва переведя дух, уже шагнул было к дверям, но остановился:
— Не поможете ли разрешить одно мое сомнение, святой отец?
— Спрашивай, сын мой.
— Я много слышал... Кто есть хардаи?
— Ты из тех чужеземцев, что прибыли сегодня? — улыбнулся священник. — У нас каждый знает о воинах, равных которым не видела Поднебесная.
— Это я тоже знаю. Но... кто они... по сути? Внутренне?
Теперь улыбка чуть погрустнела.
— А вот это, сын мой, мало кому ведомо. Хватает, что хардаи равнодушны к Творцу, отчего Святая наша Матерь Церковь оценивает их весьма сурово.
