– Быть может, они в нас видят соперников? – предположил Фадир.
– Мне бы хотелось знать, в ком они видят союзников. – Рука Коливара крепко стиснула кол. – Эта казнь – не что иное, как жертвоприношение. Так короли Темных Веков оставляли на горных вершинах закованных в цепи дев, надеясь, что пожиратели душ примут дары и пощадят их народ. Тот, кто совершил это, хорошо знал, какие твари здесь завелись и какая им нужна пища:
– Ты имеешь в виду Дантена?
– Колья вытесаны его людьми. – Коливар уже проник колдовским образом в сердцевину древка и прочел там его историю. – Те, кто ставил их, выполняли его приказ. В этом по крайней мере можно не сомневаться.
– Но зачем убивать столько народу? – удивился Фадир. – Корма здесь явно больше, чем требуется одному икету.
Коливар, закрыв глаза, поиграл желваками, и Сула снова ощутил свернувшуюся в нем Силу, черную мощь, которую магистр едва сдерживал.
– Если допустить, что здесь действительно был икет и кто-то принес ему такую большую жертву… Где бы ты стал искать его?
Вопрос был обращен к Суле. Молодой магистр, опешивший поначалу, побледнел еще больше, если такое вообще было возможно, и шепотом ответил:
– Гнездо.
Оглядев поле и гранитные пики гор, он остановил взгляд на широком выступе. Ни один человек не рискнул бы взобраться туда, опасаясь сломать шею, но существо, умеющее летать, даже очень большое, нашло бы там удобный насест.
– Вон там, – показал Сула.
– Ступай и убедись в этом, – кивнул Коливар. Редко случалось, чтобы один магистр отдавал приказы другому, и Сула подчинился не сразу. Но Фадир тоже, как видно, признал главенство Коливара в этом вопросе, а потому Сула обратился в птицу и полетел.
Солнце уже опускалось за горы, ветер крепчал. Искать было трудно, но Коливар хорошо натаскал своего ученика, и Сула обнаружил гнездо прежде, чем вечерняя тень легла на карниз.
Глядя на пустые скорлупки, он попытался собраться с мыслями. Он ведь не Коливар, чтобы понять все с ходу. Когда икеты летали над землей стаями, человек, если верить сказаниям, совсем одичал. Города и памятники Первого Века Королей обратились в прах. Если даже пожиратели душ в самом деле были животными, а не демонами, сказки о них складывали не зря, и мысль, что они могут вернуться, внушает ужас.
«Магистры, конечно, выживут, – думал Сула, – но что это будет за жизнь, если весь привычный нам мир перестанет существовать?»
Наконец он встряхнулся, захватил с собой обломок скорлупы и слетел вниз. Когти, в которых он нес скорлупу, снова преобразились в пальцы, и он молча протянул свой трофей двум остальным. Скорлупа, тускло-белая снаружи, внутри отливала темной синевой, как ночное небо.
– Сколько их? – сквозь стиснутые зубы спросил Коливар.
– Одно гнездо там, на карнизе. Яиц много, все разбитые. Поблизости могут быть еще гнезда, так ведь?
– Что это? – недоумевал Фадир.
– Вот почему столько людей должны были умереть. – Коливар рассмотрел скорлупу и отдал Фадиру. – Это, – он показал на лес кольев, – пища для их детенышей.
– Значит, их убили, чтобы накормить пожирателя душ? – нахмурился рыжий магистр. – Помочь ему принести потомство? Ты соображаешь, что говоришь?
Коливар угрюмо кивнул.
– Но кто же может быть безумен до такой степени? Кто не знает, что эти существа в свое время едва не извели всех людей до единого?
– Я слышал, что король Дантен безумен, – сказал Сула. – Смерть сына свела его с ума и породила в нем ненасытную жажду крови.
– Он всегда был сумасшедшим, – подтвердил Коливар, – но раньше им руководил разумный муж, а теперь он лишился этого руководства.
– Рамирус? – догадался Фадир. Коливар ответил кивком. – Мне казалось, ты его не очень-то уважаешь.
– Я испытывал неуважение не к нему, а к его хозяину.
– Думаешь, у Дантена достало бы глупости совершить нечто подобное? Стать пособником возвращения этих тварей?
Черные глаза Коливара стали непроницаемыми.
– Король Дантен глуп, но здесь нужен гений. Только гений способен понять, что Темные Века, если они придут вновь, затронут все народы, всех правителей… всех магистров. – Он продолжал бессознательно поглаживать кол, словно надеялся выдоить что-то еще из окровавленной древесины. – Я предполагаю, что Дантена кто-то использует. Кто-то, кто знает правду о чудовищах и желает обратить их себе на пользу.
– Или тот, кто думает, что знает всю правду, – добавил Фадир, – и воображает, что сможет управлять ими.
– Именно, – прошептал Коливар, и взгляд его снова устремился к далекому темному горизонту.
– Не рассказать ли обо всем Дантену? – предложил Сула. – Или его магистру? Может быть, они пересмотрят свои планы, поняв, с чем связались на самом деле?
– И кто же ему расскажет? – осведомился Коливар. – Меня он числит своим врагом, поскольку я служу королю Аншасы, а других магистров, которые не побоялись бы открыть ему истину, он изгнал из страны после смерти Андована. Кто, по-твоему, способен прийти к королю со словами, которые тот не желает слышать, и заставить его выслушать их?
– Рамирус его знает, – заметил Фадир. – И мог бы управиться с ним.
– Еще один, кто высоко ценит мои советы, – махнул рукой Коливар.
– Причина вашего с ним раздора ушла в прошлое. И потом, тебе не обязательно говорить с Рамирусом самому.
– Кто же, если не я? Уж не ты ли?
– Да, я готов отыскать Рамируса. Рассказать ему обо всем и спросить, как лучше подъехать к Дантену.
– Убить бы этого Дантена, и дело с концом, – проворчал Коливар. – Жаль, что наш Закон запрещает.
Фадир был согласен с ним. Обычай не позволял магистрам чинить прямой вред правителю, у которого на службе состоял кто-то из них. Досадное правило в трудные времена, но доказавшее свою необходимость в те дни, когда никаких правил еще не существовало.
– Кто служит ему теперь?
– Некто Костас. Истории у этого имени нет – по крайней мере никто из наших ее не знает. Ходят слухи, что он не менее кровожаден, чем Дантен. Если так, это может осложнить задачу.
– Возможно, он и стоит за всем этим?
– Какая польза магистру от возвращения пожирателей душ? – сощурился Коливар. – В мире, где не останется человеческих душ, жить будет не слишком уютно. Кроме того…
Он умолк, и Сула затаил дыхание, чувствуя, что наставник готов открыть какую-то тайну.
– Мы для них – источник пищи, – снова заговорил Коливар. – Вы отдаете себе в этом отчет, не так ли? Люди для них тем и привлекательны, что душевный огонь в них горит ярче, чем в других живых существах. Мы же… мы крадем этот огонь, накапливаем его в себе. Атрой магистра можно питаться годами, и жертва при этом не умирает…
