Тем временем жрица любви вычисляла оптимальную для себя степень откровенности, и я понимал, что услышу правду в весьма усеченном варианте.
— После обеда, — нерешительно начала девушка, — где-то в два. Роза опоздала, и сперва ее отчитала Патти, а потом Шрам… — Жасмин запнулась, и я почувствовал: особой теплоты отношений здесь не наблюдается. — Шрам повел ее разговаривать с мистером Дамджоном.
Повисло молчание.
— И что? — не выдержал я.
Лицо Жасмин стало совсем несчастным.
— Роза так и не вернулась.
— Можешь сказать, куда повел ее Шрам?
Закатив глаза, Жасмин покачала головой. Откуда ей знать, да и зачем? В подобном заведении лишние вопросы задавать не принято, но именно этим мне приходилось заниматься.
— Такое часто случается? В смысле, Шрам часто уводит девушек разговаривать с боссом? Дамджон что-то вроде ежеквартального смотра вам устраивает?
Жасмин снова покачала головой.
— Если нужно, он сам сюда приходит, а так в основном с нами разбирается Патти. Мистер Дамджон на первом этаже заправляет.
— Шрам не сказал, зачем боссу вдруг понадобилось вызывать Розу?
Девушка ответила не сразу, и я терпеливо ждал: порой это помогает лучше, чем наводящие вопросы.
— Сказал, мол, ей уже говорили, неоднократно предупреждали, о чем именно — не объяснил. Роза ответила, что просто ходила гулять, по дороге ни с кем не общалась, гуляла и все.
Слепому ясно: Розе велели не следить за мной, но она все равно следила. Однако не для того, чтобы поговорить, а чтобы наброситься с кухонным ножом. «Это сделал ты! Ты снова с ней это сделал!»
— Они уехали на машине? — уточнил я.
— Угу.
— На «БМВ»?
— Я не видела, слышала только, как она отъезжает.
— Не знаешь, где живет Дамджон?
Смех Жасмин прозвучал совсем невесело.
— Могу поспорить, что очень далеко отсюда! Нет, никто не знает, где он живет. Мы пересекаемся только здесь.
— Он никогда не увозит пару девушек с собой, хм, на дополнительную смену, чтобы воспользоваться правом первой ночи?
— Нет, по крайней мере я не слышала. Кэрол считает, он гей.
Ну, с этим я согласиться не мог. Из непродолжительного знакомства с Лукашем и особенно после случайной экскурсии в его прошлое я догадывался, что он ловит кайф другим способом, в котором секс присутствует лишь постольку-поскольку.
— Больше ничего не помнишь? — скорее для проформы уточнил я.
Нахмурившись, девушка взглянула на меня с сомнением.
— По-моему, Шрам сказал что-то еще, только мне это кажется полной бессмыслицей…
— То есть?
— Ну, я услышала: «Тебя ждет милая дама».
— Милая дама?
— Ну, не помню, или красивая дама. Просто вышло очень смешно, поэтому в голове и засело. — Спасибо, Жасмин, — сказал я, на этот раз совершенно искренне. — Спасибо, что мне доверилась.
Не похоже, чтобы это сильно утешило девушку, но, когда я снова протянул двадцатку, она спрятала ее в резинке чулка.
— Сможешь ее найти? — спросила Жасмин. Доля секунды и профессионального глянца как не бывало: казалось, девушка вот-вот разрыдается.
— Очень постараюсь.
— Шрам… С Розой все будет в порядке?
Подслащивать пилюлю незачем: искусством самообмана шлюхи владеют не хуже, чем священники.
— Не знаю, — покачал головой я. — Думаю, хотя бы некоторое время за нее можно не волноваться. Допустим, Дамджон не хочет предавать что-то огласке — зачем ему затыкать рот Розе, если правда вылезет с другого конца?
Жасмин не спросила, что это значит, а я не стал объяснять. Она бы все равно не поняла, что мне эта история начала напоминать силлогизмы, сводящиеся к выводам: «Все люди — Сократы, следовательно, Сократ есть резиновый цыпленок». Тезис: я сую нос, куда не следует, и задаю идиотские вопросы. Антитезис: Роза представляла опасность, только если бы рассказала то, что я знать не должен. Синтез: Дамджону и K° нужно вывести ее из строя лишь на время, пока меня не устранили.
Здорово, черт подери!
День получился тяжелый. Около четырех я вернулся к Пен и убил кучу времени, записывая одну мелодию на плеер, купленный в прошлом году на Камден-маркете. Модель старая, кассетная, зато со встроенным микрофоном и наушниками, которые могут очень пригодиться. Пришлось потрудиться, пока все не записалось как надо, не факт, что мелодия когда-нибудь понадобится, но, пока Додсон с Никки не позвонили и не дали зеленый свет, делать было все равно нечего. Вспомнился двойной охват Джона Гиттингза: маневр едва не стоил мне жизни, но ведь это не значит, что хорошую идею нужно зарывать в землю. Провозившись часа полтора, я расслабился, на время забыв о тревожных мыслях.
В конце концов, Никки не позвонил, а появился в своем обычном заговорщицком стиле. Я спустился на первый этаж за кофе, а когда насыпал в турку коричневый порошок, он уже сидел за столом позади меня в полной темноте. В течение нескольких минут он ни разу не пошевелился, так что я мог запросто уйти к себе и ничего не заметить. А когда все-таки заметил, на мгновение показалось: это гость из совершенно другого мира.
Убедившись, что передо мной всего лишь Никки, я разразился потоком ругани, а он принял оскорбления со стоическим безразличием.
— На эту неделю телефонных разговоров достаточно, — спокойно произнес он. — Феликс, я тщательно контролирую свои следы и имею достаточно оснований, чтобы оставлять их как можно меньше.
— Следы? — с сарказмом переспросил я.
— Прослеживаемую, видимую, фиксируемую часть моей жизни, — невозмутимо пояснил зомби. — Реши я стать заметным, сразу бы внес свое имя в списки избирателей, верно?
— Ладно, проехали, — махнул рукой я и, отодвинув стул, сел напротив Никки. — Для меня что-нибудь нашел?
Зомби кивнул, опустил скрещенные руки, и я увидел ноутбук, ребром стоящий на его коленах.
— Вот, забери.
— А… кратенький отчет не написал? — с надеждой спросил я.
— Он и не нужен. Одна папка — «Русский», один файл — «Русский-1», три тысячи двести записей в непрерывной цифровой последовательности. Во всех случаях данные вводились одним пользователем, которого система идентифицирует, как 017, изменения сделаны им же. Отсюда напрашивается единственный здравый вывод.
— То есть?
— 017 был единственным мужчиной/женщиной/человеком/обрабатывающим данные лицом, когда-либо имевшим доступ к этой папке.
Я молча впитывал информацию и на какую-то секунду даже поддался унынию, а потом обнаружил в словах Никки зацепку. — Стоп, ты, кажется, сказал «здравый вывод»?
— Совершенно верно, — кивнул зомби, — а для разума вроде моего, воспринимающего паранойю как способ выживания, напрашиваются совершенно другие заключения.
