Джарик не знал, сколько времени прошло, прежде чем яростный вихрь уничтожения наконец утих. Сатиды успокоились, их энергия вернулась в прежнее русло, и, забыв о мести внешнему миру, они сосредоточились на том, чтобы покорить своего симбиота.
Сын Ивейна остался в темноте наедине со своими мыслями, которые были ужасней самых убийственных видений ллонделей. Он больше не был Повелителем огня, и все, что ему теперь оставалось делать, — это в бессильной ярости колотить кулаками по камню. Снова и снова юноша видел Стража штормов под натиском шквала, который не смог бы выдержать ни один волшебник.
Всякая надежда оставила Джарика, сына Ивейна. Воспоминания о мудрости. лесника, о щедрости старого рыбака, о доброте архивариуса из Морбрита больше не могли его утешить и подбодрить. Юноша закрыл лицо окровавленными руками и, обезумев от отчаяния, заплакал, впервые полностью поняв отца, которого никогда в жизни не видел.
Ивейн нес людям такое же безумное разрушение. Он отправился к ваэре улыбчивым добрым юношей, полным надежды служить Кейтланду, но в Круге Огня был вынужден отвергнуть свою прежнюю душу, чтобы выжить. Ивейн тоже видел, как всех, кто был ему дорог, постигли несчастья. И наконец, отравленный злобой и ненавистью к самому себе, он умер в одиночестве, вонзив себе в сердце нож.
Джарик тяжело вздохнул. Как и Ивейну, ему больше нечего было терять. Юноша перевернулся на бок и стал нащупывать меч, все еще зажатый в кулаке Скайта. Но сатиды догадались, что он собирается сделать, и разом выступили, чтобы помешать его намерениям.
Тело юноши пронзила боль сильнее той, что он испытывал в Круге Огня. Джарик застонал, не в силах даже громко крикнуть, и попытался укрыться в самых дальних уголках своего бытия, но чуждые создания преследовали его и там. Сатиды действовали слаженно и безжалостно, надеясь раз и навсегда сломить дух человека. Они не сомневались, что вскоре у их симбиота не останется собственной воли и он уже никогда не будет пытаться покончить с собой.
Но разумные кристаллы просчитались.
Хотя Джарик больше не имел власти над землей и над огнем, часы и дни утомительных тренировок, когда он совершенствовался в магическом искусстве, не прошли для него зря. Работа с сатидами давно превратилась в один из его рефлексов, а гнев дал ему силы пойманного в ловушку зверя. Сын Ивейна ударил, направив свою атаку на одного-единственного сатида… И этот удар вызвал неожиданную реакцию.
Джарик увидел все знания, которые успел собрать о нем кристалл: ему открылось строение собственного тела и он понял тайну чудесного исцеления, избавившего его от неминуемой смерти. Ему стали ясны тайны эмоций и памяти, он увидел почти безграничные резервы своего разума, о которых раньше даже не подозревал.
Потрясенный этими открытиями, Джарик встал на колени.
Сатиды владели ключами к загадкам огня и земли, но ключи эти они извлекли из его памяти. Значит, они могли вернуть Джарику утраченные способности, к тому же усиленные во много раз, одарив его почти бесконечным могуществом.
С небывалой ясностью юноша увидел опасности, таящиеся в подобной силе, чреватые еще большими бедами, чем безумная ярость его отца. Смерть Анскиере до сих пор мучила Джарика; теперь же он мог с помощью сатидов сделаться почти богом, но с отвращением отверг эту долю. Если хоть несколько человек в Кейтланде сумеют выжить, он должен будет выполнять то, чему его учили ваэре, — быть их защитником до последнего вздоха.
Пока сатиды готовились полностью поработить его волю, сын Ивейна нашел способ уничтожить себя куда вернее, чем если бы вонзил себе в сердце стальной меч. Пустив в ход знания, полученные от сатидов, он решил уничтожить саму духовную основу своего существования, навсегда уйти в небытие — так, будто никогда и не рождался.
Это застало сатидов врасплох. До сих пор они были уверены, что их симбиот не решится на самоуничтожение, никогда не сожжет свою душу изнутри; смерть души в отличие от смерти тела сатиды не смогли бы предотвратить.
В отчаянии кристаллы попытались поколебать решимость Джарика, но тщетно — они только еще больше укрепили стремление юноши к самоубийству.
Перед сатидами встал выбор: или отказаться от желания возобладать над волей этого странного человека, или вместе с ним уйти в небытие. И когда Джарик принялся осуществлять свой ужасный план, сатиды полностью и окончательно сдались. Чтобы уцелеть, они согласились подчиниться Джарику, передав ему свою магическую энергию, — и сделали это так внезапно и резко, что сына Ивейна опалило внутренним огнем.
Он закричал, чувствуя, как проваливается в хаос; рванулся, словно пловец, пытающийся выбраться из водоворота, — и в глаза ему ударил яркий свет. Джарику казалось, что сами мышцы его отделяются от костей, — никакая самодисциплина, никакие уроки ваэре не могли помочь ему справиться с притоком энергии, дарованном четырьмя десятками сатидов.
Балансируя на краю безумия, Джарик искал пути спасения, и его разум, слившийся с разумом инопланетных кристаллов, перебирал возможные варианты будущего до тех пор, пока сын Ивейна не увидел наконец единственный вариант, не грозивший гибелью всего человечества… А едва увидев эту спасительную лазейку, юноша пустил в ход свои новые грозные силы, нарушив все известные законы мироздания.
С помощью сатидов он переделал основную структуру материи и времени, в то же время изменился и сам. Джарик переплавился, как металл в очаге кузни: он больше не был хилым писцом из Морбрита, он больше не был пленником Храма Теней, бывшим Повелителем огня; он объединился с четырьмя десятками сатидов, переплетя их энергию со своими плотью и душой.
Джарик превратился в хранилище магической силы — такое, каким был посох Анскиере, каким раньше был его собственный меч, — и очнулся уже не прежним юношей, научившимся магии под руководством ваэре, а существом, владеющим силой, неведомой ни одному волшебнику Кейтланда.
Эта победа дорого ему далась.
Совершенно измученный, Повелитель огня уронил голову на руки и заснул. Он слишком устал, чтобы задуматься о чуде, которое только что совершил, но перед тем, как сон все-таки овладел им, успел еще вспомнить, что Таэн теперь считает его предателем, — и ужаснулся этому.
ДЖАРИКА РАЗБУДИЛА вспышка золотого света, и, решив спросонья, что в пещеру вошли тьензы с фонарями, он в панике вскочил на ноги. От резкого движения у юноши закружилась голова, он прислонился к стене и стал озираться в поисках врагов.
Он увидел лежащие на полу пыльные коробки, разбитые флаконы и рассыпанные связки трав. Среди блестящих сколков стекла растянулся скелет владыки демонов; костяные пальцы все еще сжимали ржавую рукоять меча.
