Умника схватили за руки, за ноги, за шею, закрыли ему глаза, рот, зажали нос. Умник пытался сопротивляться, но понимал, что уже слишком поздно. Он попросту не успел убежать. Каких-то сто метров.
Плотное кольцо оживших мертвецов сомкнулось над Умником. Через несколько минут все было кончено.
В полнейшей тишине, какая бывает только на кладбище глубокой ночью, зомби принялись рыть землю. Они работали быстро и уверенно. Обледенелая земля подавалась им с такой легкостью, будто это был сухой золотистый песок с пляжа. Не прошло и часа, а на поле образовалось несколько тысяч свежевырытых могил. Зомби синхронно попрыгали в могилы и легли, сложив руки на груди. Синхронно же закрыли глаза. Горки земли начали ссыпаться вниз. Они сыпались тонкими струйками, будто песочные часы, отсчитывающие минуты до полного захоронения.
Прошло еще какое-то время, и поле превратилось в свежее кладбище с тысячами могильных холмов, на которые лениво и неторопливо сыпал легкий снежок. Среди этих могил лежало мертвое тело человека без очков. Его-то хоронить никто не собирался…
Крысолов остановился у подножья холма. Теплый ветер рисовал на земле миниатюрные вихри изумрудного цвета.
— Я вижу Храм! — пробормотала муза. — Он… он великолепен!
— Ты все еще хочешь идти со мной? Потому что, ну, если тебе все равно, ты можешь возвращаться…. Куда бы ты там не хотела возвращаться.
Муза перевела взгляд с вершины холма на крысолова. В ее глазах светилась радость. Так бывает со всеми, что впервые видит Храм, порождение фантазии самого одаренного существа в мире. Только сам Брокк знает, сколько талантливых душ скопилось у него в коллекции. А, может, и он уже давно сбился со счета.
— Я что, похожа на идиотку? — прошептала муза. — Не побывать внутри такой красоты? Он и вправду весь из зеркал, или это такой оптический обман?
— Нет, не обман. Когда солнце поднимается высоко над горизонтом, от стен Храма отражаются лучи и разлетаются по всему миру. Бродячие волшебники могут видеть отражение солнца. И еще некоторые волшебные существа.
— А улыбки?
— Что?
— Раз есть зеркала, должны быть и улыбки.
— Ну, так вот же одна из них. — крысолов осторожно дотронулся пальцем до губ музы. И тотчас отдернул руку, засмущавшись.
Муза улыбнулась еще шире.
— Не бойся, я не кусаюсь. — сказала она. — А ты познакомишь меня с Брокком?
— А тебе хочется?
— Если потом произойдет конец света, я уже не успею ни с кем познакомиться.
Крысолов промолчал. Идея о конце света с каждой минутой становилась все менее привлекательной.
— Пойдем, или как? — прищурилась муза.
— Пойдем. — отозвался крысолов. — Я думаю поговорить с Брокком о конце света. Может, он передумает.
— Он двадцать лет пытался найти артефакт, а теперь, ты думаешь, просто возьмет и послушает тебя?
— А откуда ты узнала, что двадцать лет?
— Я много чего знаю. — отмахнулась муза.
— Может, тогда расскажешь?
Она улыбнулась и подмигнула.
— Не расскажу. Всему свое время. — и припустила бегом по ступенькам.
Крысолову ничего не оставалось, как побежать следом за ней.
А на вершине холма сверкал в лучах поднимающегося солнца Храм Зеркал и Улыбок.
Тело Умника слегка присыпало белоснежной крупой.
Хватка присела на одно колено и провела кончиком пальцев по заиндевевшему лицу. Казалось, что человек без очков сейчас откроет глаза и вцепится в шею Хватки мертвой, эээ, хваткой. Но этого не произошло. Умник был окончательно и бесповоротно мертв.
Хватка до сих пор не могла поверить в то, что Умник сначала пропал из ее жизни, потом возник вновь, превратившись в какого-то маньяка, в монстра… Зачем тогда вообще нужны чувства, если он делают с людьми… такое. Если, подчиняясь чувствам, превращаешься в монстра, причиняешь боль любимым людям и даже после смерти дергаешь за самые чувствительные струнки в глубине души…
— Не нравится мне это кладбище. — пробормотал Клим, осматриваясь. — Мне кажется оно, ну, совсем новое. Как будто эти могилы вырыли здесь незадолго до нашего прихода.
— А так и есть. — ответила Хватка. — Захоронения свежие.
— Мы их догоняли, этих мертвецов. — сказал Вальдемар.
Клим пожал плечами. В принципе, кладбище не стало нравиться ему больше. Хотелось быстрее покинуть это место и оказаться где-нибудь в тепле, чтобы ноги укрывал плед, а на столике стояла чашка горячего чая. И отчаянно хотелось нарисовать какую-нибудь картину. Чтоб с зеленым лугом, одиноким деревцом и — обязательно — золотистым рассветом. Мрачные картины Клим рисовать не любил.
Хватка закрыла Умнику веки и поднялась.
— Какие будут предложения? — спросила она. — Есть мысли, куда идти дальше?
— У меня нет. — сказала Наташенька. Ее мысли вращались вокруг Семена и теплой ванны.
— Я могу попробовать вывести вас к музе. — заметил Вальдемар. — Если, конечно, никто не против.
— Я целиком поддерживаю. Лишь бы убраться отсюда подальше. — проворчал Клим, пританцовывая на месте.
Вальдемар хитро прищурился.
— Они были здесь час, может быть, полтора назад. Я отлично вижу свет. Секундочку…
Вальдемар выудил из кармана сотовый телефон и набрал несколько цифр. Все вокруг замолчали, ожидая услышать далекую телефонную трель. Однако вокруг царила тишина.
— Тэк. — сказал бродячий волшебник. — Нам прямо.
После чего взял, да и подкинул телефон высоко вверх. Телефон исчез в темноте. Вальдемар поднял над головой руку с вытянутым указательным пальцем. От пальца внезапно отразился свет и тонким лучиком разрезал Мрак.
— Мой личный путеводитель. — похвалился Вальдемар. — Рекомендую. Недорого. У меня есть еще два варианта — один с сенсорным экраном, а второй с картой памяти на 18 гигабайт. Никто не хочет?
— Если выживу, обязательно куплю, — мрачно пообещала Наташенька.
Хватка вгляделась в темноту.
— Твой путеводитель не врет? — уточнила она. — Мне кажется там, впереди, больше ничего нет. Только пустота… Как там сказал паренек-водитель?
— Впереди невидимая стена. — подсказал Клим.
— Значит, нам туда. — подмигнул Вальдемар, — Ну, кто за мной? Не бойтесь, впереди ничего страшного. Да и вообще, разве есть повод чего-то бояться?
— Есть. — отозвался Клим. Но рядом шла Хватка, и молодой художник отчего-то пришел к выводу, что быть бесстрашным тоже интересно. По-своему интересно….
Облака закончились внезапно. Вот они были, а вот закончились. Словно кто-то взял ластик и стер их, а потом нарисовал пронзительное голубое небо, яркое солнце и изумительный холм, покрытый изумрудной травой.
