Скатертью, скатертью…
И все же часы — главнейшее изобретение человечества. Только научившись тыкать пальцем в циферблат и возить по листкам календаря, люди стали планировать свое будущее. Как я теперь все отчетливее понимаю, единственно с целью веселить богов. Выслушав мою историю, Швед призадумался. А думать Николай умел. Это только тем, кто не знал его достаточно близко, маска расчетливого и прижимистого хозяйчика, с удовольствием носимая прапорщиком, могла казаться истинным лицом Николая Шведира.
— Занятно, — пробормотал он чуть погодя. — И какова вводная?
— Ты сейчас, о чем?
— О твоих ближайших задачах и целях. Или ты хочешь сказать, что силы озаботившиеся тем, чтоб изъять тебя с нашего мира и перебросить сюда, сделали это шутки ради?
— И рад бы дать внятное объяснение, но, увы… — развел я руками. — Никто со мной на связь не выходил и пароль не спрашивал.
— Странно… — зачем же тогда весь этот, прошу прощения, спектакль? Во всем и всегда есть какой-то смысл. Пусть и неочевидный…
— Мыкола, а ты какую книжку в последнее время читал?
— Коричневую, — хмыкнул прапорщик. — Не передергивай. О законе сохранения энергии знаешь?
— Это в том смысле, что уходя, гасите свет? — сделал я еще одну попытку уйти от серьезного разговора. Инстинкт наверно. Очень уж нехорошая мыслишка высунула голову в конце туннеля.
— Можно и так, — не поддержал шутки Швед. — Лампочка, светящаяся в пустой комнате, отличный пример бессмыслия вообще, и пустой траты энергии в частности.
— Философ, блин… — мыслишка вылезла на означенный свет полностью, и призрачная дымка подозрения стала принимать достаточно понятные очертания. — Ты хочешь сказать, что если нет смысла в моем пребывании здесь, то он может быть — в моем небытии там?
— Вот уж действительно, заставь дурня молиться. Это ж надо до чего додумался!
— Нет, нет, все сходится… — вцепившись в новую идею, я стал раскручивать ее до упора. — Скажи, какой походный ордер нашей группы?
— Это что, тест? — удивился Швед, но ответил. — Мишка-сапер, потом ты, потом Князев, потом радист, потом я, потом…
— Вот! А теперь скажи, кому досталось бы все удовольствие, если бы в тот день, ты вдруг вперед меня не полез? Ну, что? Теперь понимаешь, на кого ловушка была поставлена?
— Да, — согласился Николай. — В целом сходится. Но и ты мне ответь? Какой будет твой фамилий? Ась? Не на 'П' случайно? А сам ты Влад, на самом деле не 'слав', а 'мир'. Увы. Так что диагноз прост: паранойя плюс мания величия. Но, к строевой — годен.
— Я серьезно.
— И я. Извини, Влад, но что такое в масштабах нашего мира ты, я, да хоть весь разведбат? И потом — даже если на минуточку согласиться — грохнуть куда проще, чем такой цирк устраивать.
— Так ведь не получилось… грохнуть, — резонно заметил я.
— Случайность. Или не тому поручили… — отмахнулся Николай. — Президентов бьют, как уток, а тут сержант какой-то, да еще в горячей точке. Вали, не хочу. Тут следует удивляться другому: почему ты еще жив, с таким счастьем?
— Тогда, — мне никак не хотелось прощаться с мыслью о своей значимости, пусть и с риском для жизни. — Может, потому меня и выдернули?
— Те же яйца, только в профиль, — хмыкнул Швед. — Паранойя, батенька, паранойя. И — мания… Хорош бронзоветь. Все равно памятник тебе не светит. Ни при жизни, ни после…
— Ты сказал: при жизни? — слово зацепилось за слово и потащило наружу очередное подозрение. — А ведь ты прав.
— Да, — согласился Николай. — А в чем?
— Насчет жизни. Вот мы прямо сейчас и проконсультируемся…
— Я не понял?
— Ничего сложного. Ты ведь погиб?
— Вне сомнений. Если только все эти видения у меня были не от наркоза. Но, нет, — мотнул головой Швед. — Шрамов ведь не осталось.
— Вот, вот, — продолжил я. — А меня, если припомнить подробно, при аварии сквозь лобовое стекло выбросило. Случай, вообще-то не факт, что смертельный. Но, чем черт не шутит? Или кто там у них всем этим дерьмом заправляет? Может, меня на Родине и похоронили давно, вот только в очереди в Рай постоять не успел. Сразу сюда замели…
'Эй, господин Эммануил, вопрос к вам, вообще-то?!'
'Да я понял. Ответ неоднозначен. Ведь в Мире и в самом деле все относительно. Где-то живешь, где-то уже нет, а в иных местах и не родился вовсе, пока…'
'Ну, обо всем мироздании помолчим. Меня конкретный вопрос интересует. И не делай вид, что не понял!'
'Ладно, не горячись. Если хочешь конкретики. То еще нет. А умрешь или как, от многого зависит. В том числе и от того, как здесь себя проявишь. Понятно излагаю?'
'Не слишком'.
'А, кажется, что я уже упоминал о неоднородности времени. Нет? Ну, хорошо, могу напомнить…'
'Не надо, помню я. Мне другое непонятно, это что — я в своем прошлом мире все еще падаю?'
'Глупости спрашиваешь. Ты же момент удара помнишь? А что произошло, отмотать обратно нельзя. Но сообщат ли об аварии вовремя, и поспеет скорая помощь на место, — тут возможны варианты. Кстати… — Эммануил на секунду замолчал, словно прислушиваясь к чему-то. — Пока сообщения не поступало… Такие вот пироги, Владислав. Так что не рекомендую рассиживаться, время не стоит на месте, даже если идет очень медленно'
* * *
— И каким будет твой положительный ответ?
Швед многозначительно хмыкнул, поглядел с сожалением на пустую амфору, глоток из которой мог отодвинуть неприятный миг принятия решения, а потом проворчал.
— Оно, конечно, надо бы идти, но вот еще что хотел спросить. Не с перепуга, а для понимания… — бывший прапорщик покосился на собирающиеся тучи. — Меня не вернут обратно, как не оправдавшего высокое доверие?
— Если верить Эммануилу, то не должны.
Сомнения Николая были вполне понятны. Не очень приятно, когда тебя выдергивают в разгар вечеринки.
— А верить можно?
— Нужно, Коля… — я придал своему голосу максимум уверенности. — И даже, необходимо. Как я понял, из полученных объяснений: твое перемещение сюда — волюнтаризм чистой воды, каких-то 'небесных' авантюристов не сильно высокого пошиба. Лишнего внимания к себе и своим делишкам они привлекать не захотят, а с подселенным в тебя вторым сознанием, переиграть ситуацию, втихую не смогут. А, даже, если б и захотели, то Эммануил им не по зубам. Я в их иерархиях не силен, но судя по замашкам — Эммануил либо сам очень крут, либо папенька у него с такими лампасами, что ты себе даже представить не можешь. Кстати, а что Твердилыч по этому вопросу может сказать? Уж он-то, всяко больше нас в курсе должен быть?
